одну остановку до работы на автобусе, а не топать пешком по раскаленному тротуару. Ожидая увидеть ее в лаборатории, я вновь сбежала в подвал и опять ткнулась носом в замок. Может, Аня сейчас сидит на берегу водоема или наслаждается мороженым?
Решив заехать к ней за обувью вечером, я порулила в больницу к Сергею. Вообще-то я ожидала, что придется упрашивать секьюрити, даже проверила, есть ли в кошельке десятидолларовая бумажка, но охранники не проявили ко мне никакого интереса, и вскоре я узнала в справочной, в какой палате лежит Якунин, потом вознеслась на нужный этаж и пошла по вытертому, пахнущему хлоркой коридору.
На посту сидела пожилая медсестра. Увидев меня, она нахмурилась.
– Почему без бахил? Вот люди! В отделение прямо в уличной обуви прутся! Вы бы еще в операционную в ватнике заявились. Неужели не ясно? У нас стерильность.
– Простите, я не знала.
– Пять рублей жалко, – не слушала меня медсестра, – господи, за копейку удавятся! А мы мой потом за всеми.
Я быстро вытащила из кошелька сто рублей.
– Можно у вас бахилы купить?
– И где я тебе девяносто пять целковых наберу? – окончательно разъярилась тетка.
– Спасибо, спасибо, – заулыбалась я, – мне не надо сдачи!
Медсестра открыла большой пластмассовый короб, вытащила оттуда пару скомканных, явно побывавших в употреблении одноразовых бахил нежно-голубого цвета и совсем другим тоном сказала:
– Надевайте. Вас я ни разу здесь не видела. Только что положили? Кого? Могу помочь с уходом.
– Огромное спасибо за вашу доброту, только я просто навестить приятеля пришла. Подскажите, где пятая палата?
Поняв, что дополнительного заработка не будет, дежурная вздохнула.
– Идите прямо. А кто вам нужен? Самойлов? Его вчера соперировали.
– Нет, Якунин.
Дежурно-спокойное выражение исчезло с лица сребролюбивой дамы.
– Якунин?
– Да, – кивнула я.
– А вы ему кто?
– Коллега, с работы, – бодро соврала я, – проведать сослуживца отправили.
– Ну и ну, – покачала головой собеседница, – так у вас ничего не знают?
– Что случилось? – воскликнула я, на этот раз с абсолютно искренней тревогой.
– Умер он!
– Когда? – закричала я.
– Тише! – цыкнула тетка.
Я замолчала, в этот момент к посту подлетела девочка лет четырнадцати с виду; не обращая на меня никакого внимания, она зачастила:
– Лидия Семеновна, в двенадцатой Гордин тумбочку сломал, дверцу отодрал, сам, дернул – и ага, а теперь ругается, будто кто-то другой виноват!
– Алла, – строго сказала Лидия Семеновна, – с какой стати ты перебиваешь взрослых? Разве не видишь, мы разговариваем?
– Так она же родственница, – ляпнула Алла, – ходит просто так, а у нас работа.
Лидия Семеновна сурово сдвинула брови.
– Ступай в сестринскую и там подожди!
Алла шмыгнула в дверь, расположенную за спиной суровой начальницы, неплотно ее прикрыв, –