ему: «Александр Михайлович, до тебя трудно дозвониться», полковник начинает возмущаться: «С моей зарплатой я только такой номер себе могу позволить».
Конечно, если разгуливать с бабами по ресторанам, никаких средств не хватит! Кстати, меня Дегтярев в кафе не приглашал ни разу! «Леночка»!
Наконец мне удалось соединиться с приятелем.
– Сейчас я временно не могу ответить на ваш звонок, – послышался ровный голос полковника, – оставьте свое сообщение после звукового сигнала.
Я просто задохнулась от возмущения. Нет, каков! У него явно свидание! Выключил мобильный! Невиданное дело! Александр Михайлович даже ночью не отсоединяет аппарат. Сейчас же часы показывают полдень, а у него голосит автоответчик!
– Надеюсь, ты не заказал своей Леночке три порции взбитых сливок, – прошипела я, – это слишком калорийное кушанье для дамы. И потом, у нее начнется понос, не забудь приобрести имодиум. Подумай о своем давлении, не пей много, на улице жара. Кстати, ты уверен, что Леночке так уж нравятся толстые, лысые, одышливые мужики предпенсионного возраста, похожие на старых мопсов? Проверь по своим каналам, может, она судимая и хочет с твоей помощью получить «чистый» паспорт.
Произнеся эту тираду, я сунула в сумочку телефон с конвертом и пошла к двери. Съезжу в институт полиграфии к этой Ане. С легкостью отыщу ее, небось там не ходят по коридорам стада дам по фамилии Кауфман. Наверное, Аня знает, кто такая Клара.
Сев в «Пежо» и набрав на своем мобильном номер справочной, я мигом выяснила адрес института полиграфии и понеслась туда со всей мыслимой скоростью.
Проработав большую часть своей жизни в заштатном вузе, я очень хорошо знаю, что всеобъемлющей информацией о сотрудниках обладают тетки, сидящие в учебной части. Иногда даже кадровик не столь осведомлен, у него имеются лишь официальные данные: родился, учился, женился. А дамы, половину трудового дня посвящающие чаепитию, моментально выложат вам ценные сведения: Иван Иванович содержит любовницу, берет взятки, обожает коньяк и несовершеннолетних девочек. Короче, если хотите узнать о всех подноготную, ступайте в учебную часть, не прогадаете.
Войдя в большую комнату, где за обшарпанными столами восседали разновозрастные женщины, я снова ощутила себя нищей преподавательницей французского языка. В моем институте в учебной части был точь-в-точь такой же «пейзаж»: парочка допотопных шкафов со стеклянными дверцами, на которых висят сосборенные занавесочки, огромный железный шкаф, носящий гордое имя «сейф», штук шесть исцарапанных стульев и политическая карта мира на стене. Вот только электрочайник тут был другой, беленький, пластмассовый, а не железный, блестящий, и инспекторши щеголяли в китайских кофточках. В мое время они носили финские трикотажные костюмы.
– Что вам надо? – суровым голосом осведомилась одна из гарпий.
– Подскажите, где я могу найти Аню Кауфман?
– В лаборатории, – вежливо ответила другая служащая, сидевшая у окна, – спуститесь в подвал, комната три. Только скорей всего ее на месте нет. Аня не каждый день на службу ходит.
– А должна бы, как мы, от понедельника