пятнадцать минут ещё не прошло! – удивилась гостья. – Ещё нельзя…
– Можно! – отмахнулся капитан. – Проверяющий уже ушёл. – Пояснил он, указывая на дверь. – Значит, можно.
– Оу! – только и воскликнула гостья.
Вот такой был первый сюрприз с нашей стороны. Но не последний. Был и второй. Он ждал.
Старшина музыкальный центр установил. Да, представляете?! Чёрный такой, музыкальный! Домашний, на три диска. Естественно с аудио-блоком. Правда весь пошарканный, б/у, как бы сказать, но весь ещё в праздничных наклейках, и сверкающих разноцветными огоньками лампочках. Китайский.
– Оу! – увидев, только и воскликнула гостья. – О, кей! – поставила точку.
Музыканты восхищенно переглядывались, ну, старшина, ну, орёл… Достал!
Действительно достал Хайченко, успел, не подкачал. А они там, за обедом, почти и забыли – честно говоря, об этом, а он, старшина, не подвел, не посрамил войска… хоть и обедом своим пожертвовал. Геройский поступок. Молоток старшина. Наш человек.
– Джаст э моумент, джелемен! – суетясь, меж тем, гостья открыла свою дорожную сумку. На непривычное для слуха обращение – джентльмены, все, переглянувшись, с удовольствием, душой откликнулись, как на красивую, вовремя вписывающуюся «вкусную» музыкальную модуляцию. Так уж это легко и непринужденно прозвучало из её уст, словно всю их жизнь джентльменами они и были. Да и как иначе оно могло быть, конечно джентльмены они, кто ж еще… И вообще, скажите, какой русский мужчина не джентльмен, если он, к тому же, музыкант, причем, военный, и чуть-чуть, условно говоря, пьян от неожиданного, грубо сказать, возможного флирта, проще говоря, предстоящего любовного приключения! Потому что всегда в поисках его, всегда в ожидании… А уж тут-то, в такой-то ситуации, да рядом с ней, и подавно джентльмены они, конечно джентльмены.
«Оу, йес!..»
Гейл, меж тем, не ведая какой она разлила – пусть и случайно – приятный бальзам на их мужские души, разложив пасьянс из кассет, выбрала одну, вставила в кассетоприёмник, уверенно нажала нужную клавишу.
– Ты где такое чудовище-то урвал, Константин Саныч? – с благодарной интонацией, тихо, как сам себе, поинтересовался дирижер. – Молодец!
– У дочек в школе… под честное пионерское выпросил. Ага! – только и успел шепнуть старшина, как два динамика мощно взорвались звуками.
Музыканты, сидя, вытянув шеи, вслушивались. Из динамиков децибелило что-то знакомое!.. Ааа… так это же… Словно подтверждая, с первыми же аккордами Гейл резко, как на пружинах, встала, поднялась, выпрямилась и торжественно приподняв подбородок замерла с рукой у левой груди, у сердца. Это же американский гимн! Да, точно, гимн Америки это. Их Гимн!..
Чужой, иностранный!
Госпожа лейтенант стояла перед российскими музыкантами вытянувшись. С серьезным, совершенно другим, незнакомым лицом и глазами, подернутыми глубокой мечтательной дымкой. В которых разливалась беспредельная