должна соприкоснуться с асфальтом, и заставляя ее соприкоснуться именно там, где асфальт был усыпан острыми осколками от разбитой бутылки. Ощущение того, что он действовал, пусть и не задумываясь над этим, умно и только так, как следовало бы действовать, было одновременно и открытием и ударом. От этого даже голова начала болеть. Он же не умеет так действовать. Он вообще человек с замедленными мыслительными способностями, с замороженной длинной памятью и с полным отсутствием умения концентрироваться на чем-то конкретном, выходящем за рамки постприобретенных навыков. А его приобретенные навыки были навыками дворника…
Абдулло Нурович мысленно повторил все это в голове и вспомнил, что так говорил один врач другому, когда врачи сидели за столом, а он, в больничном халате, стоял перед ними. Даже голос, слегка брезгливый и по-врачебному равнодушный, вспомнился. Что-то они еще мудреное говорили, и он не мог все вспомнить. Но говорили о нем, и это он знал точно. Но тогда – как же он мог так здорово драться? Это выбивало все понятия Солимова о себе самом из привычной и такой спокойной жизненной колеи и вызывало такую головную боль, что не хотелось не только чай пить, не хотелось даже сериал смотреть. А это было для него делом немыслимым…
Сериал давно кончился. А Абдулло Нурович все так же сидел перед телевизором, ничего не видя и не вникая в то, что было на экране. Из состояния прострации его вывел телефонный звонок.
– Абдул… – сказал голос толстого Валерки с четвертого этажа. – Ты жив?
– Жив… Что ты хотел?
– Моя тут говорит, тебя по телевизору показывали… Скины какие-то на тебя напали, что ли…
– Я их побил… – скромно ответил Солимов.
– Ну, тогда все в порядке. Если что, зови… – Как всегда, Валерка предложил помощь…
Вечер прошел неспокойно, и даже маленький Андрейка чувствовал состояние матери и бабушки и тоже вел себя адекватно их поведению, заставляя женщин отвлекаться и больше заниматься им, хотя от природы был не капризным ребенком. И никак не желал нормально засыпать, как положено спать в вечернее время ребенку двух с небольшим лет. Он если и засыпал, то вскоре просыпался и начинал плакать – чувствовал общее настроение, царившие в его маленьком мирке.
Если Любовь Петровна просто двигалась по квартире много и не находила себе места, то Мариша сначала замкнулась в себе, потом сорвалась в магазин за продуктами, но вернулась с половины дороги, сообразив, что ближний магазин, что на первом этаже соседнего дома, уже закрыт, а в дальний идти она не захотела. И с порога спросила:
– Никто не звонил?
– Кто ж сейчас позвонит… – ответила Любовь Петровна. – Владимир Андреевич обещал только к завтрашнему дню что-то узнать…
Тем не менее обе женщины ждали какого-то события, которое сдвинет дело с мертвой точки. И событие произошло. Владимир Андреевич все же позвонил, умудрившись найти какие-то сведения раньше обещанного времени.
– Любовь