всех, – продолжал он.
– Он правда больше всех?
– Да, – серьезно ответил мальчик.
Симоне достала карточку, которую он уронил.
– Кто вот это?
Подошел Беньямин, глаза у него блестели.
– Арцеус, – ответил Никке и положил карточку сверху.
– Он очень симпатичный, – сказала Симоне.
Никке широко улыбнулся.
– Пойдем, – вполголоса позвал Беньямин.
– Пока, – улыбнулась Симоне.
– Покавсегохорошего, – заученно ответил Никке.
Беньямин молча шел рядом с Симоне.
– Давай лучше поедем на такси, – решила она, когда они подошли к метро. – Надоело ездить под землей.
– Ладно, – согласился Беньямин и повернулся.
– Подожди чуть-чуть, – попросила Симоне.
Она заметила одного из мальчишек, которые издевались над девочкой. Он стоял возле турникетов метро и как будто кого-то ждал. Симоне почувствовала, как Беньямин тянет ее прочь.
– В чем дело? – спросила она.
– Ну пойдем, нам же надо поймать такси.
– Я только поговорю с ним.
– Мама, да ну их, – умоляюще сказал Беньямин.
Он побледнел, явно встревожился, но остался стоять на месте. Симоне решительно направилась к мальчику.
Она положила руку ему на плечо и развернула к себе. Ему было лет тринадцать, но он не испугался и не удивился. Мальчишка ухмыльнулся, словно Симоне попалась в расставленную им ловушку.
– Пойдем-ка со мной, к охранникам, – решительно сказала она.
– Ты чего, старушка?
– Я видела, как ты…
– Захлопни пасть! – оборвал ее мальчик. – Заткнись, если не хочешь, чтобы тебя отымели.
От изумления Симоне не нашлась, что ответить. Мальчик сплюнул ей под ноги, перепрыгнул через турникет и исчез в переходе метро.
Симоне затрясло. Она вышла и подошла к Беньямину.
– Что он сказал? – спросил тот.
– Ничего, – устало ответила она.
Они подошли к стоянке такси и забрались на заднее сиденье первой же машины. Когда машина выезжала из центра Тенсты, Симоне сказала, что сегодня звонили из школы.
– Аида хотела, чтобы я был с ней, когда она будет менять татуировку, – тихо объяснил Беньямин.
– Очень мило с твоей стороны.
Они в молчании ехали по Юльствэген вдоль ржавых рельсов на насыпи из бурого гравия.
– Ты говорила Никке, что он идиот? – спросил Беньямин.
– Я сказала глупость… это я идиотка.
– Как же ты могла?
– Иногда я делаю глупости, Беньямин, – ответила она вполголоса.
Когда проезжали по мосту Транебергсбрун, Симоне глянула вниз, на Стура-Эссинген[5]. Лед еще не лег, но вода казалась застывшей и бледной.
– Похоже на то, что мы с папой разведемся, – сказала Симоне.
– Вот как… Почему?
– Ты здесь совершенно ни при чем.
– Я спросил “почему”.
– У меня нет хорошего ответа, – начала она. – Твой папа… Ну как объяснить? Он – любовь всей моей жизни, но… любовь может закончиться. Об