Я не стал выбирать, а решил все три варианта, причем сразу в чистовик, всего за три часа вместо положенных шести. Но тут должен сознаться в преступлении. Все три варианта я потом мелко переписал и, выйдя в туалет, спрятал их там в заранее условленном месте. И лишь тогда отправился домой.
После обеда был устный экзамен, но у меня члены комиссии, пошептавшись меж собой, спросили только, что я в последнее время читал по математике и сколькими способами могу доказать теорему Пифагора. Третий экзамен по физике был лишь устный. Спрашивали по разным ее разделам и довольно обстоятельно. Помнится, по какому-то вопросу, касавшемуся оптических линз, я нахально вступил в спор с одним из членов комиссии, и не будь вмешательства нашего профессора Апльта, мог себе сильно напортить. Но и тут все закончилось благополучно, и в конце недели я получил аттестат зрелости с отличными отметками по всем предметам, в том числе и по французскому языку, несмотря на то, что правил грамматики со всеми ее бесчисленными исключениями я так и не выучил наизусть. Такой аттестат давал не только право поступления в политехникум, но и на бесплатное в нем обучение, и даже на стипендию, если этого требовало имущественное положение родителей. Я простился со зданием «реалки», где провел целых семь лет, как мне казалось, навсегда. Но тут я ошибся. Мне пришлось сюда еще раз вернуться, при обстоятельствах не только пока непредвиденных, но и принципиально непредвидимых.
В двух высших школах
После вечеринки и каникул с путешествием в Триест, о чем я уже упомянул, я записался в высшую политехническую школу на факультет машиностроения и электротехники, как этого пожелал отец. Но и он пошел мне навстречу – разрешил стать параллельно вольнослушателем математического отделения философского факультета Карлова университета. Я должен был лишь дать слово, что эти мои побочные занятия не помешают основным в политехникуме.
В политехникуме посещение всех дисциплин было обязательным и контролировалось избираемыми самими студентами старостами. Между тем, в университете студенты сами выбирали себе лекции, которые им хотелось прослушать.
Некоторые профессора не находили нужным считаться с тем, насколько студенты подготовлены к тому, чтобы понимать их. Они – настоящие ученые-исследователи – из года в год продолжали разрабатывать свои проблемы и в своих лекциях просто докладывали о той стадии, которой в данное время их работа достигла. Известным подспорьем служили, правда, параллельно проходившие, руководимые доцентом-помощником профессора, семинары. Но при всем этом требовалась большая самостоятельная работа по изучению специальной литературы, которая университетской библиотекой не выдавалась на дом, ею можно было пользоваться лишь в читальном зале. Но именно таков был идеал университета – храма науки, лаборатории самостоятельного постижения знаний, совместного профессорами и студентами. И университеты сохранили в значительной степени