построены именно из камней Колизея. Амфитеатр был заброшен в течение длительного времени, и лишь в XVIII веке вернулась любовь к античным постройкам, когда папа Бенедикт XIV провозгласил Колизей ареной христианского мученичества. С тех пор во время Пасхи через него каждый год проходит крестный ход.
– Но здесь еще и концерты организуют? Или я путаю с Веронской ареной?
– Организуют. Но редко. Этого удостаиваются лишь избранные артисты. Но проводить в Колизее концерты не имеет смысла, потому что в настоящее время он вмещает мало зрителей. Поэтому чаще концерты проводят снаружи, на фоне Колизея.
– Вибрация не действует разрушительно на него?
– Да нет. Он пережил куда более серьезную вибрацию от землетрясений, от гладиаторских боев, он использовался как бассейн…
– Как бассейн?! – удивленно прервала его Фьямметта.
– Да. Одно время здесь проходили не гладиаторские бои, а морские баталии, но они не получили такую же популярность.
– И как его наполняли водой?
– С помощью внутренних колодцев и трубопроводов, находящихся под трибунами. Для этого требовалось порядка семи часов.
– Потрясающе! Войдем внутрь?
– Хм… – Фьоренцо взглянул на часы. – Всего лишь на часок. Потому что на Форум нужно немало времени.
– Не думаю, что с такой вереницей туристов получится уложиться в один час… – скептически заметила Фьамметта.
Фьоренцо достал из кармана пропуск и, выразительно улыбнувшись, показал его Фьямметте.
– Ты в самом деле думала, что я готов потратить полдня, слушая туристов в очереди, когда нам нужно работать над роликом?
– А ты отличный стратег, – рассмеялась она.
– Спасибо, – усмехнулся Фьоренцо. – Пойдем.
Слившись с толпой туристов и быстро просочившись сквозь нее, они предъявили пропуска охранникам и беспрепятственно вошли в Колизей. Фьямметта остановилась в полумраке его галерей и благоговейно прикоснулась рукой к древним каменным стенам. Фьоренцо с интересом посмотрел на нее. Перед входом в полумрак он машинально поднял очки, и теперь впервые за этот день их взгляды открыто встретились. Фьоренцо смутился и быстро отвел глаза, чтобы она не успел прочитать в них какую-нибудь глупость.
– Мадонна! Но как древние римляне ворочали такие глыбы?! – изумленно спросила Фьямметта.
– Руками, – немного резко ответил Фьоренцо. «Наверно, мне не стоило становиться ее гидом», промелькнуло в его голове.
– Мы можем выйти на арену? Правда, ведь?
– Разумеется. Идем.
Они прошли под сводами галерей, и взору Фьямметты открылась самая большая в мире античная арена. Она обвела ее восхищенным взглядом, а Фьоренцо, вернувший свои черные очки в исходное положение, смотрел на нее сквозь темные стекла не в силах оторвать глаз.
– Ты хочешь сказать, что на том месте, где сейчас стоим мы, возможно, стоял