и отлично понимаю, что бессмысленно пролитой кровью можно вызвать только еще большую кровь. Да, я был сторонником свержения самодержавия. Но не путем террора, а в результате политической борьбы. Когда же я узнал, что в России наших потомков это уже произошло, какими силами было инициировано это восстание, а также, какие люди пришли потом к власти, как и то – к чему все это привело, то пришел в ужас.
Самым же трудным для меня было узнать о том, что Коба – мой товарищ по партии, большевик-революционер – уже после победы социалистической революции, естественным путем приобрел в России власть, с которой не сравнится власть любого из императоров. Добило же меня известие еще про одного человека, тезку из далекого будущего, который в похожей ситуации вынужденно сделал фактически то же при совершенно иной, буржуазной, общественной формации.
А потом я вспомнил про самого первого Романова, кстати, Михаила, как и вашего младшего сына, который стал царем, после завершения Смуты. И в семнадцатом веке все проходило точно по тем же законам, как и в середине двадцатого, и начале двадцать первого. Я ведь, ваше величество, все же достаточно образованный человек, не слесарь и не некий еврейский хлеботорговец, и хорошо вижу отличие нелепых случайностей от исторической закономерности.
Императрица утвердительно кивнула, и Ильич тяжело вздохнул.
– Значит, решил я, самодержавная империя – это естественная форма государственного устройства России. Ну, а я не Дон Кихот, чтобы воевать с ветряными мельницами. Поэтому я и принял предложение, или, если хотите, просьбу, вашего сына помочь ему устроить в России истинно народную монархию, где бы все могли жить в гармонии и достатке. Можете быть уверены, ваше величество, что если империя обратит внимание на нужды и чаяния простого народа, крестьян и рабочих и будет улучшать их положение, то я, со своей стороны, буду помогать всем, чем смогу. Я выполню вашу просьбу и передам моей матушке ваши искренние соболезнования, а также попрошу Марию Александровну, чтобы и она помолилась об ваших умерших сыновьях.
– Очень хорошо, – кивнула Мария Федоровна, – теперь я вижу, что вы действительно один из умнейших людей России, и от этого еще больше сожалею о вашем брате, в лице которого мы все потеряли талантливого ученого или способного администратора. Мне кажется, что разбрасываться такими людьми – это недопустимая роскошь.
– Мне тоже очень жаль, что так все получилось, ваше величество, – склонил свою лысеющую голову Ильич, – но, кажется, государь хочет нам сейчас что-то сказать…
Услышав эти слова, вдовствующая императрица с любовью и нежностью посмотрела на своего младшего сына. Правда, ее маленького Мишкина теперь уже было не узнать. В Порт-Артур из Петербурга на войну уехал шалопай и повеса, типичный гвардеец, чьи интересы не поднимались выше очередного загула в офицерском собрании или конных соревнований. С войны же вернулся волевой закаленный боец, побывавший на краю смерти и научившийся мыслить, как государственный деятель. Но при том