Лариса Зубакова

Красные виноградники


Скачать книгу

холсты

      пестрорядных картин, обещая

      встречу новой прекрасной весны.

      Два гения

      1. Тёрнер

      Отнюдь не баловень судьбы,

      но под её звездой рождённый,

      ты на века опередил

      тенденции и стили. Тёрнер,

      ты на туманный альбион

      привнёс иные смыслы, вкусы.

      Из будущего почтальон,

      смысл пуританства не нарушив,

      иной реальности в дыру

      сам заглянул. А там подсказка.

      Метель чертила на ветру

      круги, всё плотно перепачкав.

      Так в жизни или в мастерской

      творит непревзойдённый мастер.

      Что плотный Рубенс пред тобой

      или вещественный Веласкес?

      Писать, творить иль со-творить

      дано извне. И света смыслом

      движенье кисти воспарит

      над быстротечностью искусства,

      где каждый миг запечатлён.

      Композиционно неподсуден

      земной итог иным мирам —

      отчёт о том, что в мире людном

      есть зрительный предел лучу

      из центра светового нерва,

      идущего в спираль ночи

      и выпрямленного светом утра.

      2. Гойя

      Сколько боли, несчастий и горя

      суждено на веку пережить!

      О мучительно-горестный Гойя!

      Живописный роскошный язык:

      андалузского жара палитра,

      хищно-чёткий рисунок – Мадрид

      и цыган плутоватые лица.

      Впрочем, так же, как лица возниц

      в запряжённых волами повозках.

      По беспутью кастильских земель

      тянут груз бесконечных уловок,

      неподъёмно-тяжёлых потерь.

      Ты – и грешник, и праведник, Гойя.

      Мрак сознанья – испанский сапог

      сжал клещами – не вырваться – горло.

      Королевство – по коже мороз! —

      причесало народ подчистую

      и хребет норовит всем сломать.

      О прозревший в страданьях художник,

      для тебя эта мука не в масть,

      а в погибель безгласному люду

      окровавленной метой легла.

      Вороньё, вороньё отовсюду.

      Чёрной тенью накрылась страна,

      полыхнула костром. Инквизитор —

      сам король, усмиряющий чернь.

      Это чем-то да будет чревато

      для испанской короны, поверь.

      А тебе всё дано: и признанье,

      и наветы дворцовых интриг,

      и сермяжная голая правда,

      и посконный народный язык,

      на котором не принято с Богом

      гордым грандам в дворцах говорить.

      но ущербное счастье – убого.

      По застывшим канонам творить,

      выхолащивать жизнь из палитры,

      анемичные гладить холсты —

      не про твой неуёмный характер.

      Ты, ослепший от красоты

      жизни, грешной и бестолковой,

      в полноте жизнелюбья своей

      в безысходной Испании, Гойя,

      светишь ярко зажжённой свечой.

      Миллениум

      И