ирокими шинами, стал прорываться сквозь дорожные пробки за город. Должность заместителя начальника Управления Ерофеев занял недавно. До этого он полтора десятка лет отпахал на трассе – сначала в качестве ученика, потом сдал экзамен на права, и бригадир посадил его за руль катка. Это было первое в его карьере повышение. Потом была служба в армии, точнее, в строительном батальоне, где он приобрёл пару-тройку строительных специальностей и отличную характеристику, очень пригодившуюся для поступления в институт. Окончив вуз, он вновь вернулся на трассу, но уже в должности дорожного мастера. Ему нравилась его работа, и Дормидонт с нескрываемым удовольствием вспоминал проведённые на строительстве трассы свои молодые годы. Хотя удовольствий было мало: снег, дождь, непролазная грязь, пронизывающий ветер и иссушающая жара – вот вечные спутники дорожных рабочих, но он был молод, дерзок, амбициозен, и после двух лет службы в стройбате такие мелочи, как непогода или очередной аврал его уже не пугали.
Рабочие уважали его, что не грел свой начальственный зад в хорошо протопленном вагончике, а, невзирая на погоду и время суток, как проклятый мотался по трассе, выбивая недостающие материалы и улаживая периодически возникающие между местными жителями и дорожными рабочими конфликты. Поэтому, когда ему утром доложили, что на 157-ом километре служилось что-то необычное (что именно, дорожный мастер по телефону так разъяснить и не смог), Ерофеев не стал перепоручать это дело подчинённым, а предпочёл разобраться на месте лично.
Он уже подъезжал к оборудованной на 157-ом километре временной стоянке, когда навстречу выбежал Касьян Кананыкин – дорожный мастер, под началом которого Ерофеев начинал свою трудовую биографию.
«Это плохо! – отметил про себя Ерофеев. – Касьян – мужик серьёзный, всю жизнь на трассе провёл, и по мелочам паниковать не будет. Значит, действительно случилось что-то необычное».
– Ты мне сразу скажи: люди живы? – спросил Ерофеев, как только вышел из внедорожника.
– Люди живы! – выдохнул Кананыкин, пожимая начальственную ладонь. – Все живы и здоровы!
От Касьяна пахло машинным маслом, гудроном и солнцем. Дормидонт с удовольствием втянул ноздрями знакомый запах и морщины на его выпуклом лбу разгладились. Это был запах его юности.
«Везёт же человеку! – по-хорошему позавидовал он мастеру. – Каждый день дышит настоящим, а не кондиционированным воздухом…»
Что ещё есть хорошего в жизни дорожного мастера, Ерофеев додумать не успел, так как Кананыкин сделал удивлённое лицо и поманил его к себе ладошкой.
– Слышь, Николаевич, – обратился он к своему бывшему ученику без излишних реверансов, – церквушка там… на трассе.
– Какая такая церквушка? – не понял Ерофеев и на всякий случай ещё раз втянул носом воздух.
– Да не пью я, Николаевич! Давно не пью! Ты же знаешь! – обиделся мастер, раскусив ухищрение начальника. – И с ума ещё на старости лет не сошёл, а только что хочешь со мной делай, но церквушка за поворотом натурально нарисовалась.
Ерофеев посмотрел сначала на Кананыкина, потом на поворот, за которым, по утверждению мастера, находилось неучтённое проектом строение, и махнул рукой.
– Ладно пошли, посмотрим, – скомандовал он растерявшемуся Касьяну.
– Может, и не церковь это вовсе, а какая-нибудь сторожка, – рассуждал вслух Ерофеев. – Хотя какая здесь может быть сторожка? Тут и нормального леса-то нет! Вы же практически по целине идёте, – обратился он к мастеру.
– Ну да, можно сказать, что по целине, – поддакнул Касьян. – Посадки одни, да перелески редкие.
– Я же помню, что по плану нет никаких жилых и нежилых строений, – продолжал рассуждать вслух Ерофеев. – До ближайшего посёлка километров тридцать будет. Так ведь? – повернулся он к мастеру.
– Так! – поддакнул Касьян, но почему-то остановился.
– Судя по твоему поведению, ты мне не всё доложил, – после короткой паузы сделал заключение Ерофеев. – Не всё?
– Не всё, – упавшим голосом доложил Кананыкин. – Похоже, что церквушка, то бишь строение это, обитаемо. Старуху в нём я вчера видел, то ли живёт она в этой халупе, то ли охраняет её.
– Какая ещё старуха? – недовольным тоном произнёс зам. начальника Управления и откровенно поморщился. Дело приобретало нежелательный оборот. «Видимо, при планировании допустили ошибку, и если выяснится, что на пути строящейся трассы стоит жилое строение, то хлопот не избежать, – с горечью отметил про себя Дормидонт. – И не дай бог, если старуха ещё упираться будет, то тогда отселение только по решению суда, а это потерянное время!»
– Натуральная старуха, – разъяснил Кананыкин и потёр ладонью свою прокалённую ветрами и солнцем шею. – На вид ей двести лет в обед, и страшная… ну, как моя жизнь!
– Ты с ней говорил?
– Говорил, да толку мало. Она начальство требует, вот я Вам и позвонил.
Тем временем они миновали поворот, и Ерофеев увидел потемневший от времени бревенчатый дом с небольшой круглой башенкой.
«Видимо, из-за этой башенки