богаты. Остальных прицепим. Дело техническое.
– Еще вопрос. Почему он про Квашнина этого сказал «был»?
– Потому что, к большому нашему горю, «уважаемого председателя» больше нету. Застрелился при аресте.
Филипп про себя удивился – как это старик профессор оказался таким шустрым, но вслух сказал коротко:
– Непорядок.
– Болваны исполняли. И я тоже хорош, пустил на самотек. – Капитан больше не мог стоять на месте, опять покатился по ковровой дорожке, от стенки к стенке. – Хотя кто мог подумать? Такая овца! Постучали к нему ночью, и нет бы придумать что-нибудь, ведь не к идиоту пришли – тупо: «Откройте, телеграмма». Он через дверь: «Минутку, халат накину». И вдруг – бах! У него, коллекционера сучьего, пистолет на стене висел, заряженный. Якобы тот самый, из которого Якубович подстрелил Грибоедова.
Якубович – это, кажется, оперуполномоченный с третьего этажа, такой с ворошиловскими усиками, соображал Филипп. А Грибоедов – какая-нибудь контра.
Переспросил для верности:
– Якубович – это который с усами?
– Знаешь? – удивился Шванц. – Вот тебе и четыре класса. Да, тот самый. По ориентировке было известно, что у Квашнина над диваном висит допотопный арсенал: шпага, турецкое ружье с насечкой, дуэльный пистолет, но кто же знал, что пистолет стреляет? Там пуля воттакущая, с черешню. Полбашки снесла профессору. И остались мы, Бляхин, без главаря. А это для процесса большущая проблема. И для нашего отдела тоже. Как это мы преступную организацию выявили, а предводителя упустили?
Почему Якубович стрелял из старинного пистолета и как пистолет потом попал к Квашнину, Филипп не понял, но выяснять не стал. Возник другой вопрос, по существу.
– А другого руководителя назначить? Дипломата этого, или попа, или писателя? – Хоть Бляхин работал на Лубянке недавно, но уже знал, как это делается – штука нехитрая. – Остальных-то ведь взяли?
– Кролль и Кумушкин у нас. Я тебе их покажу, когда ознакомишься с материалами. А вот «брат Иларий» исчез. И это, Бляхин, второй наш брак. Надеюсь, что поправимый. Рядовых членов, боевую ячейку, вредителей на производстве мы потом быстро подберем. Многие уже взяты и разрабатываются по другим делам. Переквалифицируем, организуем доппоказания. Тогда можно будет выходить на процесс. Дело получится громкое. Проявишь себя как следует – верти дырочку для знака «Почетный чекист». Сам знаешь: дело на контроле у самого Малютки.
Про кого это, Филипп не сразу скумекал, а как дошло – заморгал. Раньше капитан себе такого не позволял – при Бляхине над ростом товарища наркома надсмехаться. Подумалось уныло: опять силой своей куражится. Мол, теперь мне на тебя начхать, все твои карты – шестерки.
Но сказал, ясно, не про то, а проявил скромность:
– Куда мне «Почетного», у меня чекстаж маленький.
– Не прибедняйся. Чекстаж у тебя побольше, чем у меня, – с восемнадцатого года, так в анкете прописано. И навык есть. Я почему