о чём я думаю?
На открытое пространство, тяжело пыхтя, выбежал огромный бородатый толстяк в бесформенной коричневой хламиде, напоминающей обтрёпанную и грязную рясу. В окорокоподобных лапах этот монстр сжимал наточенную до блеска здоровенную секиру. Топорище зловещего инструмента покрывали коричневые пятна, и это определённо не были следы от древесного сока. Громила резко остановился, и на его одутловатой морде отразилось недоумение. Маленькие тупые глазки ощупали цепким взглядом остатки засова, лежащую в пыли дверцу, а потом остановились на мне. Убийца поудобнее взялся за рукоять, и совершенно неожиданно его физиономия расплылась в широкой ухмылке.
– Я вас, ламиев, не боюся, – проскрипел он, – я – не мамка, и не стану шарахаться от всякой грёбаной нечисти.
– Напрасно, – ощущая внутри ледяное спокойствие, отчеканил я и отступил на пару шагов, – нечисть, она и вернуться может.
Из-за спины первого «лесоруба» вынырнул ещё один, копия братца, но чуть меньше ростом. У этого имелся не топор, а какая-то хрень, типа косы с короткой ручкой. Второго упыря тоже застопорило при виде сломанной двери, и он испуганно схватил брата за плечо ладонью, поросшей густым чёрным волосом. Я сделал им «козу» и нырнул за ограду.
К сожалению, здесь дела обстояли не так хорошо, как я надеялся. В принципе, мы могли бы запросто удрать от двух кровожадных бурдюков с дерьмом, если бы не одно «но»: Паше стало совсем плохо, и он почти висел на Вите и Наташе, бессильно мотая головой. Естественно, бросать товарища, спасая собственную шкуру, никто не собирался.
Ольга подняла на меня свои жёлтые (да какого?!) глаза, в которых светилась мольба и надежда на спасение.
– Ладно, – сказал Илья и поднял длинную палку, – дадим им просраться!
Явно не выход. Я огляделся. Здесь туман казался гуще, чем в саду, но сквозь серые космы можно было различить нечто определённо четырёхколёсное, чуть дальше, на дороге.
– Туда, – показал я пальцем. – Кажется, там машина этих ублюдков. Попробуем позаимствовать.
Сзади затрещало. Я обернулся. Ух ты! Похоже, наши гостеприимные хозяева так давно использовали потайную дверцу, что перестали соответствовать её размерам. Большенький братец, пыхтя, протискивался в крохотный проём, напоминая злобную версию Винни Пуха. Это было бы даже смешно, если бы не топор с застарелыми следами крови предыдущих жертв.
Скрипнув зубами от бессильной злости, я бросился следом за остальными.
– Машина? – язвительно встретил меня Илья и потряс своим дрыном: – Тогда это – пулемёт!
М-да, похоже, я и не представлял, в какую глушь нас занесло.
Лошадь, впряжённая в дощатую платформу, опирающуюся на две деревянные колёсные пары, испуганно косилась на нас тёмным блестящим глазом и нервно переступала грязными ногами. Это не было то красивое грациозное животное, которое любят показывать в кино. По сравнению с подобным недоразумением даже неказистый конёк, на котором ездил мой знакомый цыган, показался бы арабским скакуном. Да и воняло от лошади