.

скорее согреться перевесило стыд. У нее не хватило сил даже на слова благодарности, но Арэн, похоже, и не ждал ничего такого. Он вообще только хмурился.

      – Ты бы здесь замерзла. Чем только думала? – Дасириец нахлобучил шапку ей на голову и сел сзади.

      От него пахло дымом и кровью. Хани зажмурилась.

      Они выехали из лесу. Лошадь Хани послушно шла позади, Арэн перевесил на нее часть своей поклажи.

      – Они будут ждать нас в «Медвежьей лапе», – сказала Хани, согревшись. – Рок упрямый. Раз сказал, что никуда не поедет, пока я не вернусь, так и будет.

      – Мы их нагоним еще в дороге. Скажи, кто или что это было в лесу? Зачем ты осталась?

      – Духи. Мы осквернили их гостеприимство. Нужна была жертва, чтобы успокоить. Иначе бы погибли все.

      Чужестранец пробурчал что-то неразборчивое.

      – Это… – Хани закашлялась, вывернулась и выплюнула в снег алый сгусток. – Шаманская магия. Скажешь о ней кому – и мне отрубят голову.

      – Магия? – Северянин окинул ее недоверчивым взглядом, словно решал, говорит она правду или умом тронулась. – Магии во всем Эзершате уже много веков нет.

      – Так и есть, – согласилась она. Как ему сказать, что здесь, так близко к Краю мира, все устроено не так, как по ту сторону Когтей льда? И надо ли говорить? Поймет ли, что ради их спасения она сделала то, что поклялась никогда в жизни не делать? Дала кровавый нерушимый обет – и нарушила его. – Зачем вам в столицу, чужестранец?

      – Дело есть к вашему Белому сьеру, – уклончиво ответил он.

      – Стало быть, ты какой-то важный воин у себя на родине, раз думаешь так запросто попасть к нашему правителю.

      – У меня важное дело. А тебе-то что?

      Она уже открыла рот, чтобы сказать, но снова зашлась кашлем. Во рту стало солоно, в уголках рта собралась липкая слюна, отчего-то со вкусом пепла.

      – Поспи, – приказал Арэн. – После поговорим.

      – Мы можем друг другу помочь, чужестранец, – одолеваемая сном, пробормотала она.

      Последнее, что Хани помнила – как рука чужестранца, словно ребенка, подбивала ей плащ чуть ли не под самый нос. Чтобы не мерзла.

      Когда она открыла глаза, лошадь продолжала идти спокойным шагом.

      – Где мы? – Хани отстранилась от уютного плеча. В лунном свете на снегу была четко видна дорожка следов, оставленная несколькими всадниками. – Хлебом пахнет, – сказала, обернувшись, мысленно смакуя аромат свежей сдобы.

      Воин выглядел на удивление бодро. Судя по начавшей алеть кромке горизонта, она проспала несколько часов.

      – За нами кто-то идет, – сказал дасириец. – Я еще у озера почувствовал.

      – Мы перешли озеро?

      – Где-то с час назад.

      – Я никого не вижу, – как-то неуверенно сказала она.

      – Я тоже.

      Девушка не видела, но чувствовала, как он хмурится.

      – Мы почти приехали, я должна пересесть.

      – Если ты отдохнула, нам лучше поспешить, – предложил дасириец, когда она, приведя себя в порядок, взобралась