проверяющему надоели постоянные реплики завхоза, может он решил устроить проверку завхозу на умение пользоваться огнетушителем, только попросил он её поделиться своим талантом по этой части пожаротушения. Та, не долго думая, как на экзаменах, отрапортовала последовательность действий и, главное, проделала их одно за другим! Когда из огнетушителя вырвалась пенная струя, ошарашенная женщина, завопила – «Помогите!». Пожарный стажер выхватил у нее огнетушитель и направил струю в шкаф с плакатами, чтобы не задеть компьютеры. На истошный крик нашего завхоза первым прибежал второй пожарный. Его глазам открылась интереснейшая картина: стажер поливает из огнетушителя книжный шкаф! Реакция была молниеносно – профессиональной. Главный пожарный сорвал со стены второй огнетушитель и направил его струю в тот же шкаф …
Через полчаса после отбытия комиссии завхоз, от которой пахло валерианой, передала нам просьбу директора школы, не рассказывать о случившемся. Мы и не говорим, мы смеемся.
Пешком по небу.
Было это еще до засилья телевизоров да компьютеров. Черная тарелка репродуктора для радионовостей, да кое у кого, почти предметы роскоши – радиолы. Гибрид радиоприемника и проигрывателя виниловых пластинок. Страна потихоньку выкарабкивалась из венной разрухи. К нашей неразлучной четверке друзей прибился Колька. Семья его недавно переехала с севера, станция Листвянка, это где-то на задворках Кемеровской области. В один из летних вечеров к Кольке приехал брат, был он намного старше его, да к тому же после службы в армии работал где-то, почти в самом центре России.
Привез он ему неслыханно щедрый по тем временам подарок – футбольный мяч.
Новенькая кожа мяча пахла краской и спортивным азартом. Колька важничал и не разрешал пинать мяч ногами. Но все-таки потихоньку задор брал свое и мы стали играть в футбол, стараясь забить мяч в импровизированные ворота. Один из ударов по мячу забросил его в небольшой садик, где как оказалась, отдыхал Колькин брат. Когда мы перелезли через ограду, то Евгений, так зовут брата нашего друга, вертел мяч в руках и лицо его выражало крайнюю задумчивость.
– Слышь, Колян, обратился он к младшему братишке, ты помнишь, когда по ранению я приезжал домой, еще в Сибирь, то тоже привез тебе мяч, сколько тогда тебе было? Три, или четыре года?
– Помню я этот мячик, жалко тогда я еще был маленький, и старшие мальчишки растрепали его. Жень, ты, получил отпуск, но оставалось еще полгода войны, ушел ты снова воевать. Мы тебя домой, дождались только через два года.
– Все так, братишка, а ещё напротив нас, девушка жила, Елизавета…
И Евгений пропел немного фальшивя: «Все ждешь, Лизавета, от друга привета…»
– Вот запала она тогда мне в душу, влюбился я в неё без памяти. И что обидно – мне воевать идти, а я, ни с одной девчонкой, ни разу не целовался даже! Убьют, думаю, и вспомнить кроме родни, некому будет! Стоим мы с ней, я говорю: «Давай завтра сватов пришлю, в сельсовете распишемся» Она смеется: «Тебе три дня