Белый квадрат. Захват судьбы. Олег Рой

задумчиво глядя на кипяток в своей кружке – заварку он в нее, в отличие от Спиридонова, не положил.

      – Видите ли, я думаю, что, если бы Ипполит Викторович занялся дзюудо, он намного бы опередил и меня, и вас, – продолжил он, аккуратно выливая кипяток обратно в чайник. – У него был такой же склад ума, но куда лучшая реакция и огромная воля к победе. А еще он умел заражать своими идеями. Когда владыка закончил цитировать тактичную японскую прессу, Ипполит Викторович заявил, что, вообще-то, это идеальное прикрытие.

      – Владыка, – сказал он, – я говорил с Романовским и Легасовым, и оба они отзываются и о вас, и о школе крайне хорошо. Это непорядок.

      Признаться, Свирчевский сумел изрядно удивить отца Николая, который вполне нормально бы воспринял даже появление в своей келье Ангела Господня. Он попросил его не церемониться с учениками, которых он будет присылать. Требовать, чтобы те ходили только в японском платье, ели только японскую еду, говорили даже между собой по-японски, а главное – при малейших обстоятельствах карать самым жестоким образом. В общем, когда я обо всем этом узнал, я был тоже поражен – это была на редкость удачная операция прикрытия, идеально выстроенная и реализованная.

      – Вам не кажется удивительным, что я так захваливаю Свирчевского? – спросил Ощепков, наконец положив себе в кружку заварки и залив ее слегка остывшим уже кипятком. Спиридонов отрицательно покачал головой, отхлебнул из кружки и поморщился: чай был неслащеный, словно у Дзержинского.

      Ощепков заметил гримасу Спиридонова и пододвинул к нему жестяночку с рафинадом:

      – Тоже любите сладкое? Берите сколько душе угодно, я и сам сластена. Сахар – пища мозга; я, бывает, возьму рафинадину и посасываю, ровно леденец.

      – Так почему мне это должно показаться странным? – спросил Спиридонов, скромно положив себе два кубика желтовато-коричневатого сахара.

      Ощепков взял сразу три.

      – Добавляйте, сахар здесь не особенно сладкий, хоть и свекольный, да из местной свеклы, не шибко сахаристой. Климат такой…

      Почему, спрашиваете? – вернулся он к делам былым. – Потому что я участвовал в этой операции, и это ко мне штабс-капитан просил относиться так, как я описал. Впрочем, в моей жизни это был далеко не последний подобный случай, и на фоне всего остального в миссии ко мне относились весьма даже мягко. По сравнению с родным домом и теплом материнской любви… – Ощепков мягко улыбнулся. – Так что, отправляя меня в Японию, Свирчевский отправлял меня отнюдь не на курорт. К его чести, скажу – он меня предупредил, что легко не будет. Но сказал лишь: «Дерзай, казак, в атаманы выйдешь!» Пришлось дерзать…