засопел и отвернулся, краем глаза наблюдая, как она достает из-под полки свои туфли.
– Ах да, я и забыла, что вы с ним вроде как родственники, – прощебетала Лавди.
Джимми никак не отреагировал на ее выпад, и Лавди, посмеиваясь, ушла. Его немного задело, что она оставила без внимания дерзость, и он решил, что Лавди просто трусиха или замышляет какую-то гадость.
Не успел он начистить сапоги Конрада, как его позвал Рубен Лэннер. Джимми неторопливо вышел в коридор. Рубен, худой седоватый мужчина в поношенном черном костюме, велел ему отнести хозяину завтрак.
– А Марта где? – спросил Джимми просто из духа противоречия. Вообще-то он был не прочь услужить хозяину.
– Не твоего ума дело, – отрезал Рубен, который, как и вся прислуга в доме, терпеть не мог Джимми.
– Я обувь чищу, там еще много осталось.
– Пойдешь, когда закончишь, – недовольно произнес Рубен и исчез за дверью.
Джимми поплелся обратно в комнату. Приказ отнести Пенхаллоу завтрак его не удивил, как не удивило бы такое же распоряжение в отношении хозяйки. В Тревеллине было полно прислуги, но никто не имел четких обязанностей, и для членов семьи было самым обычным делом, если за столом им прислуживала кухарка или даже конюх. Слуги тоже не возражали против такой чехарды. Рубен и его жена Сибилла служили у Пенхаллоу так давно, что не мыслили жизни вне поместья. Джимми был связан с домом прочными родственными связями, пусть и не совсем законными. А служанки все были из местных и не слишком разбирались в своих правах. Им неплохо жилось в большом поместье, и менять его на заведение, где царил бы порядок и строгие правила, им в голову не приходило.
А потом все завертелось. Барт стал орать, требуя свои сапоги, и за ними явилась растрепанная горничная. В кухню пришла Лавди и сообщила, что мистер Юджин требует стакан кипятка и зерновой концентрат. Джимми стал собирать подносы, на которых предполагалось расставить всю ту пропасть еды, какая требовалась мистеру Пенхаллоу на завтрак. С конюшни вернулся Рэймонд и стал отчаянно трясти колокольчик в столовой. Рубен Лэннер подхватил тяжелый серебряный поднос со стопками тарелок, чашек и блюдечек и с легкостью понес его по вымощенному плитами коридору. Ловко обогнув два угла, он взлетел на три ступеньки, прошел через дубовую дверь, пересек украшенный резьбой холл и наконец добрался до столовой – длинного зала, отделанного панелями и выходящего окнами на южную сторону. Мысль, что столовая должна находиться в непосредственной близости от кухни уже давно его не посещала; и хотя домочадцы часто жаловались, что еду подают остывшей, понимая, почему так происходит, никто из них не собирался ничего менять. Правда, Клара заметила, что неплохо бы прорубить в стене окошко, чтобы подавать через него еду, но ее не поддержали. Все давно привыкли к этому неудобству и не желали вносить каких-либо изменений.
Когда Рубен вошел, Рэймонд Пенхаллоу стоял у камина и читал письмо. Это был крепкий темноволосый мужчина тридцати девяти лет с суровым выражением лица и волевым подбородком человека, не склонного к шуткам. Он