я, но он запнулся и резко закончил по-иному: – Какова ваша цель здесь?
Его недружелюбное поведение оскорбило меня, и я, вскипев в одну секунду, уже приготовился выпалить отповедь в том духе, что лезет он не в своё дело, но он вдруг поспешил переменить тон, и уже едва ли не просительно объяснил свой интерес ревностью исследователя. Он служил у князя уже больше года, но так и не вошёл в доверие, я же, едва прибыв, сразу получил аудиенцию и приглашение в самое сердце раскопок. Остыв, я успокоил его, что наши с князем отношения определены лишь официальным статусом, который имею я для оценки исследований Прозоровского. Кажется, ревность несчастного галла совсем утихла, когда он услышал, что я тоже не волен проникнуть за двери главной мастерской хозяина. Он спросил, что удалось узнать мне на болотах, но я ответил уклончиво, и заметил его раздражение, выразившееся в игре широких скул и пальцев, перебирающих стилос. Одна мысль не переставала мучить меня, и я просил на родном языке его перейти на французский, ибо «произношение остроконечных русских слов» доставляло ему видимое неудобство, но он с учтивым поклоном поспешил заверить, что в обществе, где есть хотя бы один русский, он всегда считает за обязанность изъясняться на языке приютившей его страны.
– Позвольте, я объясню мою настойчивость. Люди, собравшиеся в доме, некоторым образом ревнуют: князь, едва узнав вас, проявляет столько сдержанности и внимания к вашей особе, что наводит на сомнительные размышления. Прошу же, – его голос задрожал, вырываясь сквозь зубы, – поведайте мне правду, и я всё улажу: как прознали вы о находках здесь? Депеши не путешествуют так скоро. Кто наделил вас полномочиями? Неужели господин Писарев?
Уже мы оставили гигантские камни позади, и сейчас шествовали по траве, действительно высыпавшей в глубоких рытвинах, оставленных огромными колёсами. Этьен резко остановился при последних словах своих, чем заставил меня встать к нему лицом. Выражение его смешало в себе тоску, злобу и решимость, но я без труда выдержал натиск. Мы снова двинулись дальше. Хотел уж я повернуть назад, к камням, но Голуа заступил мне путь, и я пошёл по широкой тропе, надеясь, что скорый поворот выведет меня в парк.
– Вам следовало знать, что президентом Общества вновь избран Алексей Фёдорович Малиновский.
Он хмыкнул.
– Не чувствуете себя разменной картой?
– Не более чем любой из нас ощущает свою персону в руках Провидения.
Я нарочно растягивал слова и медлил, пытаясь раскусить его. Вдруг за деревьями мелькнул чей-то силуэт, но пропал так скоро, что не смог я разглядеть человека.
Злое, едва сдерживаемое негодование лилось из его уст теперь.
– Мы умеем считать, господин Рытин… или кто вы есть на самом деле. И нас заботит, что вы выдаёте себя за кого-то другого. Даже если бы господин Малиновский бросил все прочие дела и, добившись приказа вашего царя, кинул за вами свору фельдъегерей, вы не поспели бы так скоро. Посему, я желаю знать… нет, не кто – вы, а кто за вами стоит. Итак, последний раз