представлялась мне весьма расплывчато. Устройство женской анатомии я открыл для себя годом позже – не поверите, из литературоведческой брошюры про «Жизнь Арсеньева» писателя Бунина. Там описывалось, как герой испытал шок, узнав что промеж женских ног скрывается бесформенная красная дыра. Ну так вот.
Объект моих вожделений звался Леной Долгушиной. Мои ухаживания вылились в то, что я ходил под окнами её дома, а также водил в кафешку не только саму Лену, но и трёх её подруг – Свету Абакумову, Таню Попову и Олю Коровкину.
Дом Лены находился на улице Сакко-и-Ванцетти, а кафе – на углу Восточной и Первомайской. По какойто причине оно ежегодно переименовывалось из «Ромашки» в «Теремок» (и наоборот) и было расписано покойным уже тогда художником Гавриловым, сюрреалистом местного разлива. Странными белыми потёками – с помощью аэрографа. Мы, пубертатные чада, видели в них эякулят. Помимо «Теремка» Гаврилов разрисовал «Петровский зал» на Малышева и чего-то там у вокзала… Вспомнил! Это называлось «Старая крепость», ресторан возле ДКЖ.
Подружки Лены оказались со временем более близки мне, чем она сама. Особенно Света Абакумова. Потому что Таня Попова при первой возможности выскочила замуж за какого-то сельского механизатора, Оля Коровкина захомутала моего однокурсника Лёшу Томилова (который годом позже спустил меня с лестницы из-за другой нашей однокурсницы), а Света предпочитала якшаться с художниками. Жила она с мамой в Пионерском посёлке. В одном подъезде с ней проживал художник М. Сажаев. В отличие от окружения – виртуозный и плодовитый. Бесчисленные картонки расписанные им, продавал знакомым другой художник, живший неподалёку. Звали его Витя Махотин. Света познакомилась сначала с Сажаевым, а потом и с Махотиным.
К 30-ти годам, заметил я, жизнь скукоживается до привычных ритуалов. Общаешься с двумя-тремя прибившимися к тебе людьми и без совместных дел новых персонажей к себе не подпускаешь. Тем более домой. В 16 лет всё не так. Каждый день ты знакомишься с очередными друзьями твоих друзей и едешь к ним в гости распивать алкогольные напитки. Ни за чем. Или идёшь с той же целью на берег Исети. Или на кладбище. Или ещё куда-нибудь. Тогда все ходили друг к другу в гости, клубов не было. Сидели по кухням. Мобильных телефонов не было тоже, заявлялись без предварительных звонков.
Света Абакумова зачастила к Вите в гости и в какой-то момент переехала к нему жить, а потому я повадился ходить вечерами туда. Свет был тусклый, из магнитофона пел сиделец А. Новиков, а ежевечернее сборище напоминало банду «Чёрная кошка» из сериала «Место встречи изменить нельзя». На стенах комнаты Махотина висели его картины.
Художник пытался живописать портреты друзей. Маленькие, сантиметров тридцать по большой стороне. Мне они казались никакими, ничего интересного в них не было. Я был максималист и не понимал ещё, что художник не исчерпывается его шедеврами, а поэтому в глубине души на Витю, как на художника, смотрел свысока. С другой стороны, как человека