и очень бедно. Деньги быстро исчезали, Витя их не копил, раздать мог, помочь кому-то. Или накупит продуктов и раздаст дня за полтора. Тогда я сердилась, ничего не понимала, да и бедность угнетала.
Эх, Витя, добрая душа.
Ярославщина
Мы отправились по Союзу в путешествие без денег. Витя был инициатор. Я боялась, но поехала. Зайцами – по ж/д. В Москву вроде как. Под старый новый год. Оставили кучу еды на столе, даже мясо и сыр, – все для народа, что на Ирбитской-стрит легко кутить остался и без хозяина… Раньше люди проще общались, чем сейчас. А ключи от комнаты Вити, кажется, у всех были. Комната почти никогда не запиралась (лишь изнутри на шпингалет) – заходи кто хочешь. Где такое еще увидишь? Разве что в деревнях.
Мы пришли на вокзал налегке – у нас был рубль (мой) и сырок плавленый «Дружба» в кармане (я настояла его взять). С первого московского поезда нас почти сразу ссадили, хотя я успела раздеться и «заснуть», забравшись на третью полку по совету Вити (его почему-то проводницы принимали за своего и не трогали, а ко мне цеплялись). Мы сели на другой поезд – казанский. Витя открывал треугольным спецключом дверь вагона с другой стороны – там, где не шла посадка и не было лиц в синей форме. И мы таким образом попадали в нужный вагон нужного поезда. Дальше – дело техники, Витиной техники. Сев в вагон, он обычно шел знакомиться с проводницами – просить нож или ключ, открыть консервы (которых у нас, конечно, не было). Все – с шутками-прибаутками.
Потом уже у нас проводницы билетов не спрашивали, говорили: а, привет! Или Витя сам так говорил, а им, видно, неудобно было уже у нас билеты проверять. Было и такое на пригородных поездах из Углича, что в набитом общем вагоне проводник, напившись с вечеру, билеты вообще не видел (и не пытался их увидеть). А мы спали на третьих полках, даже не на вторых – зимой это было. И кормились чем Бог подаст. Бог подавал колбасу. Например, Витя говорил, свешиваясь с верхней полки, мужикам-охотникам, поедающим что-то вкусное: «К нашему бы хлебу да вашу колбасу!» Народ смеялся и передавал нам сало и копченую колбаску. Так мы доехали до Канаша, потом до Казани, Ярославля, Углича и наконец до Москвы. Правда, пришлось просидеть сутки на какой-то глухой чувашской станции – поезд в сторону Москвы проходил здесь только один. А попали мы на эту станцию на электричке – заблудились без карты. У Вити заболел зуб, и он ужасно бесился и ругался.
Потом выбрались-таки в Москву. Назад до Свердловска уже ехали с билетами – мне надо было скорее в училище возвращаться с зимних каникул (друзья-художники Стекольщиковы Вите в Москве денег дали – за работу – дома он им строил на Ярославщине).
…Несмотря на некоторую осторожность, авантюризм тогда меня сильно привлекал. Все это мне было по душе! Я и сейчас, переходя через мостик на Восточной и чувствуя запах железнодорожных путей, хочу прыгнуть в поезд и уехать куда-то… Но без Вити может и не получиться. Без Вити я больше зайцем не путешествовала.
Город