я прислугу, поглаживая тихо сопящего Гензеля. – Никакого Клауса на самом деле нет. Это все выдумки.
– Ага, в особенности для убитой Нинки, – встрепенулась Надя и тут же захлопнула рот.
Глава 8
– Для убитой Нинки? – переспросила я. – В доме произошло преступление? Кто такая Нина?
Девушка опустила глаза, прошептала:
– Лучше не спрашивайте. О Кондратьевой запрещено говорить.
Я схватила горничную за рукав.
– Мне можно, я тебя не выдам. Все равно узнаю о том, что случилось, и лучше уж ты расскажешь, чем другие соврут!
Надя огляделась по сторонам и вдруг зачастила громко:
– Сейчас вам ванну приготовлю! Любите погорячей? Массажные форсунки включить? Могу спинку потереть, сами до лопаток не дотянетесь...
Продолжая щебетать, горничная поманила меня, и мы вошли в санузел. Надя плотно закрыла дверь, включила душ и села в кресло.
– Тут сплошные доносчики, верить никому нельзя, – горько сказала она. – Все хотят старшей горничной стать и мигом Лауре Карловне про нашу беседу настучат. Видишь, какие у нас тапки? Чуни на войлочной подошве. Специально такие покупают, чтобы мы не топали, хозяевам не мешали. Здесь целая система штрафов, если нарушаешь правила, очки снимают, могут вон выгнать без выходного пособия и рекомендации. Раньше, когда Эрика нормальной была, девчонки могли ее отловить в парке и поплакаться ей. Эрика единственная, кто с Лаурой спорил, остальные старуху боятся, даже сам Герман Вольфович предпочитает с ней не связываться, Михаила я в расчет не беру. Здесь Лаура главная, но она Эрику очень сильно обожает.
– Погоди! – перебила я Надю. – Слишком много сведений, они в моей голове смешались в винегрет. Я не очень сообразительная.
Надя по-свойски похлопала меня по коленке.
– Ничего, разберешься.
– Михаил и Эрика – дети Германа?
– Да, – подтвердила Надежда.
– Девочек всегда любят больше, – улыбнулась я.
Горничная протяжно вздохнула.
– С Эрикой беда приключилась, она теперь другая. Лаура Карловна думает, что никто не догадывается, но все знают. С медсестрами мы практически не общаемся, они посменно работают. Да только у наших и уши есть, и глаза, иногда Эрику видели. Мне жалко ее, говорят, она... Ой, всего так сразу и не перескажешь!
– А ты попробуй. Помоги мне, пожалуйста, – заныла я. – Видишь ли, зоопсихология интересная наука, но работу найти тяжело, наш народ своей-то душой заниматься не желает, а уж о настроении собак-кошек единицы думают. Ветеринары к нам относятся с недоверием, считают шарлатанами. Признаюсь честно, я счастлива, что очутилась здесь, и потрясена своим удивительным везением: вместо питомника живу в доме, в шикарной комнате, получила исключительные привилегии, ты за мной ухаживаешь... Просто рай! Вот только страх меня берет: Гензеля выхаживать надо несколько месяцев, а что потом со мной будет? Вытурят в питомник? Или совсем выставят? У меня богатых спонсоров нет, и внешность я имею не модельную, надо самой вертеться...
– Очень хорошо тебя понимаю, – кивнула Надя.
– Поэтому я хочу