мне растения, и кидал ошметки в большой пузатый чан, стоявший рядом. Около него крутилось несколько поварят, которые быстро, словно пчелы, исполняли приказы своего наставника, и надо сказать, что приказы эти отдавались неустанно. На нас никто даже не обратил внимания, так все были поглощены своим делом. Мы молча прошествовали далее. В одной из очередных крохотных комнатушек, через которые меня вели леди и Мари, мы столкнулись с молодой некрасивой служанкой в длинном сером платье и цветастом чепчике. Она несла в руках небольшой тазик с водой и куда-то спешила, глядя себе под ноги. Она чуть было не сбила с ног леди Габриэлу. Та лишь окинула бедняжку высокомерным взглядом и отвернулась, служанка еще ниже опустила глаза и пролепетала что-то похожее на раскаянье. Мари злобно, словно кошка, зашипела у меня над ухом, до глубины души оскорбленная поведением челяди. После минутной заминки мы двинулась дальше, а служанка быстро скрылась в дверях, спасаясь от господского гнева. Леди Габриэла, как и обещала, проводила нас до дверей черного входа. Пожелав мне хорошей прогулки, она дала пару наставлений непутевой, по ее мнению, Мари, а затем ушла по свои «неотложным» делам. Мы же вышли на широкий двор, и я был не сказано рад, почувствовав легкий ветерок на своем заросшем лице.
Прогуливаясь по двору, я снова ощутил себя живым. И если бы не моя левая нога, напоминавшая мне о моих ранах, я мог бы сказать, что я полностью выздоровел. Мари, держа меня за руку, что-то прелестно щебетала мне на ухо: о погоде, платьях и о чудесной весне, которая особенно прекрасна в этой местности. Так, слушая болтовню прелестной спутницы, я тихо прихрамывал по усыпанной гравием дорожке. Мы и не заметили, как оказались около кузни, где огромного роста кузнец держал на наковальне раскаленный брусок железа, а молодой крепенький подмастерье бил по нему молотом. У кузнеца было широкое лицо с густой бородой по самую грудь. Руки и тело, как и положено каждому уважающему себя мастеру молота и наковальни, вздувались от мышц. Мари потянула меня за руку, призывая следовать дальше, но я остановился, внимательно разглядывая происходящее. Они были так поглощены процессом, что нас никто не обратил внимания. В какой-то момент парень, неудачно занеся молот, ударил слишком близко от руки мастера, державшего брус. Искры, словно дикие красные пчелы, взвились вверх и ударили всем скопом в лицо кузнеца.
– Ах ты, сукин сын, – кузнец зло мотнул головой, глаза у него стали бешеными. – Мантикорово отродье. Криворукая собака, чтоб тебя в дышло.
Подмастерье не стал дослушивать все то, что хотел сказать ему наставник. Он с грохотом бросил молот наземь и пустился наутек. Кузнец же, с молодецким замахом, запустил ему вслед раскаленную заготовку. Та, со свистом преодолев отделявшее ее от удирающего парня расстояние, ударила того раскаленным краем в спину. Подмастерье подпрыгнув, взвыл дурным голосом, и припустил еще быстрее.
– Беги песий сын…
– Добрый