не оказывает на меня такого шокирующего воздействия, какое она имеет на простого обывателя. Кроме того, не будем забывать, что моё любопытство всегда было сильно перемешано с ленью, поэтому я не ощущал особого энтузиазма покопаться в пыльной макулатуре моего бывшего соседа. Тем не менее, когда я всё же добрался до этого ящика с прямой целью извлечь оттуда немного бумаги для воспламенения дров в камине, моё отношение к плотно уложенным там общим тетрадкам было немного иным на фоне этих недавних событий, более уважительным, что ли. Я уже не мог просто так, взять и выбросить в огонь всё подряд, даже не попытавшись взглянуть на содержимое ящика более внимательно.
Я решил пойти по самому простому пути. Каждый раз, оказываясь в дровяном сарае, я открывал ящик и, не спеша, отбирал всю макулатуру, которая точно не имела отношения к его репортажам. Это были старые бухгалтерские отчёты по разным фирмам за разные годы на листах формата А-4 в папках и без них, в сильно измятом состоянии и не очень. Все они пошли в отдельную стопку, подлежащую безжалостному сжиганию. Далее, я отобрал довольно большое количество старых школьных учебников для младших классов, как правило, в весьма потрёпанном состоянии. Здесь же попались несколько разорванных книжонок детских стихов и прозы разных советских авторов. Вся литература, по-видимому, наследие матушки Александра. Их я тоже не стал сохранять за слишком поношенный вид – вторая стопка на сжигание. Уже легче. Остались несколько десятков простых ученических тетрадей на 12 листов и, на глаз, пару сотен общих тетрадей на 48 листов с разными обложками, советского и постсоветского производства. Плюс ровно 11 самых толстых тетрадей на 96 листов каждая с одинаковыми серыми обложками, видимо купленных одновременно. Вот с этим тетрадным остатком мне уже пришлось повозиться. Оказалось, что далеко не все из них были репортажами. Некоторые оказались просто чистыми, видимо их купили впрок и не использовали. Много тетрадей было заполнено наполовину, на треть или в случайном порядке (скорее беспорядке). Как правило, это были какие-то черновики с экономическими выкладками и расчётами, содержание которых было не вполне ясно. Учитывались какие-то товарные приходы, какие-то расчёты с кем-то и так далее в том же роде. Хозяин мог бы и сам от них избавиться вовремя. Похоже, мания сохранения архива распространялась у него буквально на все записи. Бухгалтерское профессиональное заболевание – всё должно быть архивировано!
Несколько раз в процессе этой работы у меня появлялась мысль, а не отправить ли всё это моё наследство прямиком в печку, причём не на растопку, а так, всё подряд, без разбора и сразу, надоело! Причина, по которой я этого не сделал, состояла в том, что все, даже черновые записи Александра были сделаны очень хорошим, разборчивым почерком, а тетради, которые были посвящены дневниковым записям, отличались удивительно аккуратным размещением материала. Были указаны