сейчас она была на ту Соню, которая появилась у нее не так давно в квартире, чтобы нанять на работу! «Как же меняет людей любовь!»
И вдруг произошло нечто, что ошеломило Нору. Она даже не поняла, как это вообще могло случиться, что Соня, присев на постель рядом с ней, вдруг нежно обняла ее, прижалась к ней и поцеловала в щеку, как родного и близкого человека. И тут же, словно устыдившись своих чувств, быстро встала и прошелестев: «Спокойной ночи…", исчезла.
***
Именно об этом думала она, выходя из дома на следующий день и стараясь не производить шума дверями… Она поступила так, как посоветовал ей Нэш – то есть выйти незаметно из дома, никому ничего не докладывая. ез пяти пять она уже стояла за углом улицы, куда выходила глухая стена дома и где ее никто из находящихся в доме увидеть не мог. Отличное место для подобных встреч. Без одной минуты двенадцать появилась его черная машина. Он подъехал к своему дому с противоположной стороны улицы, не так, как подъезжал к ней обычно. Распахнулась дверь, и она услышала:
– Садитесь, Нора.
Ехали молча. Она даже боялась повернуть голову и посмотреть на Нэша. Спустя четверть часа остановились на улице Бервик-стрит (Нора прочла название на табличке), Нэш, припарковав машину, помог ей выйти из машины. – Куда мы идем?
Каково же было ее удивление, когда Нэш, перед тем, как войти в расположенный в шаге от них ресторан, подошел к лавке, торгующей фруктами и купил несколько пушистых, золотисто- красных персиков. И только после этого они вошли в ресторан.
Если бы ее спросили в тот же день, даже спустя час после обеда, какие блюда им подавали в том маленьком ресторанчике, она бы навряд ли вспомнила… В памяти остались лишь принесенные официантом, вымытые, в серебряных капельках воды, персики…
Он говорил ей о любви, держа ее руку в своей и глядя ей в глаза с какой-то мукой во взгляде. Все было нелепо, с начала и до конца. Она пыталась объяснить, что Соня достойна его любви, что она сама любит его без памяти, и что она, Нора, не вправе так поступить с ней… Он отвечал ей, что все понимает, но его чувство к Норе сильнее тех чувств, которые он пытался найти в себе по отношению к Соне.
– Джеймс, что вы от меня хотите?
– Что бы вы остались здесь, со мной…
– Но ведь вы же являетесь женихом Сони… И как я могу вообще говорить с вами об этом, если завтра, останься я с вами, окажусь в таком же положении, как сейчас Соня…
– ВЫ, верно, принимаете меня за непорядочного человека. Возможно, так оно и есть на самом деле… – он отпустил ее руку и откинулся на спинку стула. – Но я никогда не любил Соню, она сама придумала весь этот брак, все это… – он обвел руками вокруг, словно подразумевая Лондон с приехавшей сюда Соней. – Я был в Москве, мы познакомились, ходили в Большой театр, рестораны, она показывала мне Москву, а потом, в гостинице… Я не могу сказать, что не виноват… Я запутался, мне плохо… Я, наверно, не должен был приглашать вас сюда… Представляю,