Да северные навалились. Гурия подстрелили...
– Ничего себе! – похолодел Семен.
Налим говорил, что Колобу скоро крышка. Значит, была у него информация о грядущей войне. Значит, знает он, что будет дальше. Если так, то дело дрянь. Только Колоб мог вытянуть Семена из тюрьмы, и если с боссом что-то случится, то будет суд, приговор и этап на зону. А у Колоба, выходит, уже проблемы. Потому ему сейчас не до какого-то там звеньевого...
– Там такие силы! – с какой-то даже обреченностью махнул рукой Чугунок. – Вся братва на шухере!
– Ничего, отобьетесь. Не впервой.
– Матрос тоже так говорит... Мы ему верим, но... Муторно, короче...
– Лучше муторно там, на воле, чем муторно здесь, в полном дерьме.
– Да я-то не спорю.
– Я понимаю, Матросу сейчас не до меня. Но ты же мой друг.
– Да я-то чем тебе помогу? Ни денег у меня, ни связей... – еще сильней загрустил Чугунок.
– Сам знаю, что ты не вытащишь меня отсюда. Но с одним козлом ты разобраться можешь?
– С каким козлом?
– С Максом... Рога надо ему обломать, – тихонько сказал Семен, чтобы не слышал надзиратель.
– Как?
– А чтобы копыта отлетели!
– Ты в этом уверен? – нахмурился Чугунок.
Он понял, что Семен сватает его на мокрое дело. А ему не хочется марать руки в крови...
– Уверен!
Мысль о том, что Майя живет с Максом, не давала Семену покоя. И еще хотелось наказать этого гада за то, что фактически из-за него пришлось оказаться за решеткой... Семь бед за Максом, так пусть будет один ответ. Если уж не суждено Семену быть с Майей, то пусть она не достанется его врагу...
Ночь. Большая стрелка часов слилась с черточкой напротив цифры «III». Очень поздно, и все же в камере неспокойно. Тихо, но спят не все. Да и как можно уснуть, когда не у всех есть место для того, чтобы просто сидеть на шконке. Пучеглазый толстяк с прокисшим лицом дремал, как лошадь в стойле – стоя, руками опираясь о шконку. Белобрысый паренек, наплевав на гордость, залез под нижний ярус. Расстелил матрас на сыром полу и спит, как опущенный. Он уже морально сломлен, ему все равно...
Но Семен держался стойко. Он думал не только о том, чтобы вырваться живым из этой душегубки. Он думал и о своем тюремном будущем, которое связывал с Налимом. Поэтому он тихонько приблизился к спящему Буряту.
Отморозок почувствовал крадущуюся опасность. Открыл глаза, спросонья попытался соскочить со своей шконки. Но ему помешал носатый грузин с пугливыми глазками. Парень просто сидел на шконке, и, пока Бурят сталкивал его, Семен смог приложиться к его голове ножкой от табуретки. Удар, еще удар...
Беспредельщик бесчувственно затих. Но снова открыл глаза, едва на его шее затянулась петля из полотенца. Он задергался, пытаясь избавиться от удушающих объятий, но Семен крепко стягивал удавку, не позволяя ему вырваться.
Сначала у Бурята покраснело лицо, затем из орбит вылезли глаза, на висках вздулись вены... Он задохнулся, несколько раз конвульсивно дернул ногой и затих.
Семен злобно глянул на перепуганного грузина.
– Ну, чего пялишься,