девушка, казалось, потеряла дар речи, и, чтобы взбодрить ее, Лея резко спросила на иврите:
– Ты в армии служила?
– Да-да, конечно, – сдавленно прошептала девица. Затем, уже более естественным голосом, добавила: – Три месяца как закончила службу.
– Ну так дай мне что-нибудь, чтобы связать ему руки. Ты в секретаршах, что ли, служила, чего так испугалась? Все будет нормально, все под контролем. Позвони в полицию, скажи, автомобильного вора задержали, вооруженного, но уже не опасного, пусть срочно сюда выезжают.
– Сейчас, уже даю, – засуетилась девица, передавая ей рулон ленты-скотч.
Спустя минуту-две Лея, одной рукой опираясь на уже связанного по рукам и ногам грабителя, второй рукой держала трубку телефона, которую отобрала у служащей заправки, потому что девица то запиналась, то громко вздыхала, чем раздражала ее, и говорила с полицейским диспетчером.
А еще спустя несколько минут сразу три полицейские машины, подъехав с разных направлений, затормозили у здания, причем полицейские, вместо того, чтобы войти внутрь, стали, взяв оружие на изготовку, его окружать. Показывая пустые руки, Лея пошла к выходу, дверь навстречу ей открылась автоматически.
– Господа полицейские, зайдите, пожалуйста, внутрь. Тут вас ждут связанный грабитель и перепуганная девушка – работник заправки, – громко объявила она.
В тот вечер Лея еще добрых два часа убила на всякого рода объяснения с полицейскими и домой попала лишь во втором часу ночи.
Вспоминая этот случай, она тем самым скоротала время, за которое добралась до дома, тут езды было минут на пятнадцать, хотя место работы и находилось в другом городе, и даже не запустила свой любимый диск, который обычно слушала в машине – итальянцы 80-х.
Наскоро приняв душ, так как в их спортзале таковой не был предусмотрен, она, уже в домашнем голубом кимоно, устроилась на диване перед телевизором. Перед ней на сервировочном столике стояла баночка с творогом 5% жирности и чашка зеленого чая без сахара.
По всем шести специальным каналам кинофильмов шла всевозможная тягомотина, или уже виденная ею раньше, или неинтересная. Конечно, кроме этих каналов было еще более полусотни самых различных, включая круглосуточные, например, по приготовлению еды, но для этого у нее было не очень подходящее настроение. Вообще, у нее, надо признать, был несколько странный вкус на фильмы: она обожала крутые боевики, а также фильмы ужасов. Причем, с самого детства. Лет с восьми или девяти, насколько она помнила. Отца ее поначалу это очень беспокоило, он даже запрещал ей смотреть «ужастики», но потом где-то прочел, что подобные кинофильмы снимают у человека какое-то внутреннее напряжение и оставил ее в покое. Он, правда, не удержался заметить ей, как и своей жене заодно, что он не понимает, какие такие душевные напряги существуют у столь юных подростков, но потом махнул на это увлечение рукой. Дело в том,