натянул пальто. Ноги его слушались плохо, половой до выхода довёл. Хозяин трактира проводил подвыпившего приезжего взглядом: ничего, молодой ещё, проспится. Утром как огурчик будет. Вывел половой клиента на крыльцо. Стемнело уже.
– Может сударю извозчика покликать? – спросил. – Куда ехать-то?
Тот лишь мычит в ответ, ни адреса назвать не может, ни два слова связать. Ну что ты будешь делать? А на улице холодно, да и обслуживать клиентов нужно, некогда с пьянчужкой валандаться. Тут, откуда ни возьмись, двое.
– Давай, братец, барину пособим, – говорит здоровяк в армяке. – Мы знаем, где их благородие живёт. Вмиг на извозчика определим и к дому доставим.
Половой и рад, сбагрил неудобного клиента, и обратно в трактир, столы обносить. Пантелей с одного бока прихватил добычу, Федюнька с другого. Повели по переулку. Лютый знал, куда идти. Впереди закуток, проход между дворами. Там и днём-то мало кто ходит, а уж ночью и вовсе безлюдье. А дальше – прямым ходом на Дементьевскую улицу, и ищи ветра в поле.
До закутка фраера доволокли. Пантелей, поддерживающий парня справа, будто невзначай перехватил руку и тут же зажал тощую шею мощным захватом. Приём был отработан, человек терял сознание на несколько минут, но потом приходил в себя. А за это время умельцу выпотрошить карманы – от нечего делать. Бедолага даже замёрзнуть не успеет, зачем лишний грех на душу брать?…
Жертва обмякла, Лютый уже начал ослаблять хватку, когда убогий Федюнька неожиданно выхватил нож и ударил фраера со своей стороны под рёбра. А следом ещё раз, и ещё…
Пантелей оторопел. Да какого рожна!.. Но тело, словно тряпичная кукла, выскользнуло из-под руки, упало в снег. На светлом фоне сугроба расползалось тёмное пятно. Отлетела в сторону шапка…
– Ты!.. Ты зачем это?! – задохнулся Лютый. – Взяли бы деньги, и дело с концом!
– Ничего, так вернее будет, – усмехнулся Федюнька. – Мёртвые в полицию не ходят.
– Вот свяжись с дураком!.. – в сердцах крякнул Лютый. – Они-то не ходят, да полиция их находит. И следствие начинает… Ты, видать, и правда башку себе отбил, когда с той телеги упал. И не только память потерял, но и умишко последний. Или взять не можешь в толк, что в трактире нас видели? Что половой рожи наши вполне запомнить мог?! И вообще, зачем кровушку лишнюю на себя брать? Он же и так готов был!..
– Говорю же, так вернее, – нехорошо усмехнулся малахольный.
– Тьфу, пропади ты пропадом! – выругался Пантелей. – И что я с тобой связался? Нужда, видать, заставила, не везло мне тогда… Кабы не это, ни в жисть с таким, как ты не хороводился бы…
– А тебя никто не заставляет, Пантелей, – прищурился Федюнька.
– Вот щас и разбежимся. Не по пути нам. Ты иди своей дорогой, а я…
Лютый нагнулся за бумажником, что лежал во внутреннем кармане пальто, и тут же получил удар ножа между лопаток. Длинный острый клинок прошёл чуть наискось и достал сердце. Пантелей Хлебников по прозвищу Лютый умер сразу, не почувствовав боль.
А Федюнька вытер клинок