Богазкесен призвана была служить ближайшей тыловой базой для ведения осады и постом, с которого можно будет контролировать поставки зерна на юг из областей черноморского бассейна. По стандартам того времени это было последнее слово в фортификации, ее толстые стены вполне могли противостоять технологическим достижениям эпохи пороха. Ее башни были названы в честь (и, возможно, ими же оплачены) советников Мехмеда в его бытность в Эдирне: Заганоса Мехмеда, Саруджи и Чандарли Халил-паши.
Пока осажденные жители Константинополя наблюдали за тем, как то, чего они так долго боялись, становится реальностью, император, как и в бесчисленных ситуациях в прошлом, слал настойчивые призывы о помощи возможным союзникам на Западе. Коммерческое соперничество между Генуей и Венецией означало, что ни одно из этих государств не возьмет на себя большую часть бремени по защите Константинополя, чем другое. Генуя послала войска под умелым командованием Джованни Джустиниани Лонго, и Константин назначил его командовать своими воинами на городских стенах, защищающих город с суши, Венеция предоставила императору поддержку кораблями. В отчаянии Константин уступил город Несебр на западном побережье Черного моря Яношу Хуньяди, а остров Лемнос в северной части Эгейского моря королю Арагона и Неаполя Альфонсо V Великолепному, но никто из них не был готов помочь византийцам в предстоящей борьбе. Возможной помощи от братьев Константина, деспотов Димитрия и Фомы, совместно правивших в Мистре, помешало смелое вторжение Турахан-паши на Пелопоннес осенью 1452 года. И все же, несмотря на официальное равнодушие, множество добровольцев прибыло, чтобы участвовать в защите Константинополя вместе с византийцами.
В качестве платы за свою помощь папа Николай V потребовал поручительства императора в том, что Восточная церковь будет более тверда в своем союзе с Римом: он прислал двух представителей, кардинала Исидора, бывшего митрополита Киевского, и архиепископа Леонарда Хиосского, отслуживших мессу в храме Святой Софии, на которой Константин принес присягу унии. Но если император решился окончательно, то прежде, чем он мог хотя бы надеяться на помощь папы, необходимо было сделать первый шаг к осуществлению унии двух церквей, шаг, который мог быть пересмотрен в удобное время, когда минует сегодняшняя опасность, угрожающая остаткам его территорий, однако многие, вопреки той опасной ситуации, в которой они оказались, не желали отрекаться от канонов православной веры и учинили на улицах Константинополя массовые беспорядки. Ключевой фигурой был Геннадий (в миру Георгий) Схоларий, более опасавшийся божественного возмездия, чем османского завоевания[8]. Такие внутренние раздоры были губительны для стойкости духа простого народа.
Как только завершилось строительство крепости Богазкесен, султан Мехмед вернулся в Эдирну, чтобы присмотреть за последними приготовлениями к осаде, а затем выступил на Константинополь. По сообщению присутствовавшего