горы, на которой вырастала фастовская крепость, спускались медленно. Коня Арсен вел в поводу. Красный отсвет холодного зимнего заката за далеким темно-зеленым бором предвещал на завтра холодную погоду. Блестела подо льдом узкая, извилистая Унава.
– Твои, Арсен, выбрали себе чудесное место недалеко от речки. – Палий указал рукой в ту сторону, где на лугу растянулась цепочка хаток. – Я предлагал им на горе, но все дубовобалчане в один голос заявили: «Хотим внизу! Тут все напоминает Дубовую Балку: и речка, и луг, и высокая гора… Легче будет привыкать к новому месту». И я согласился – пускай… Было бы людям хорошо!
– А прежние хозяева не вернутся?
– Пусть возвращаются. Мы будем только рады. Земли всем хватит.
Внизу, на широкой ровной площадке неподалеку от домов, десятка два плотников трудились над какой-то необычной постройкой. Заметив удивленно-вопросительный взгляд Арсена, Палий пояснил:
– Это будет церковь[38]. Маленькая, простая, но своя… На горе сохранился костел – можно было бы перестроить, но люди заявили, что и шагу не ступят через его порог. Вот и строим. Надо. И причащаться, и венчаться, и исповедоваться. Как построим – тогда и я с Феодосией обвенчаюсь…
– А она тебя, батько, любит, – сказал Арсен. – Неужто сам не видишь?
Палий обнял Арсена за плечи.
– Дорогой мой, как это не вижу? Конечно, вижу. И отвечаю ей любовью. Придет время – поженимся. Приезжай поскорее домой, чтобы попасть на свадьбу!
– Долгий еще у меня путь, батько. Сначала – в Варшаву, а потом – на Дунай, возможно, под самую Вену.
– Да, долгий и опасный.
– Я бы не поехал туда… Но там ведь Златка… ждет меня, надеется, что спасу.
Палий остановился у ворот, сплетенных из свежей лозы.
– Вот здесь живут твоя мать с дедусей! А рядом – Роман со Стехой.
– Роман со Стехой? Разве они уже поженились?
– Да. Своя семья – своя хата. Что может быть лучше? Хатка, правда, плохонькая, но они молодые – обживутся и поставят со временем новую. Место отменное! Огород ровный, низинный, за ним – левада, луг. Дальше – Унава. Хочешь – разводи гусей, уток. Хочешь – рыбу лови… Я тоже поселился бы здесь.
Видно было, что Палий влюблен в эти действительно прекрасные места. Но Арсен слушал его невнимательно. Через плетень он увидел такую знакомую маленькую фигурку… Мать!
Сердце его неистово забилось, готовое выскочить из груди, а ноги вдруг онемели, будто к земле приросли. Хотел побежать – и не мог. Только смотрел не отрываясь завороженным взглядом. Мама! Маленькая, немного сгорбленная, будничная, как всегда. В свитке, которой, кажется, не будет износа, в сером шерстяном платке и старых заскорузлых опорках. Она стояла у открытой двери хлева и поила из деревянного ведерка небольшую телку пепельной масти. Телка крепко упиралась растопыренными ногами в землю и, подталкивая мордой ведерко, потягивала вкусное пойло. А рука матери гладила ее по шее и за ушами, как ребенка.
– Мама! – прошептал Арсен и почувствовал, как комок подступил к горлу. – Мама! –