Но и про него ходили стихи:
Прощай, Андрюшка, наш учитель
В твоем предлинном сюртуке,
И рисовал ты как сапожник,
И был всегда ты дураком!
Историю сначала преподавал мне Григорович, он был серьезный учитель, не допускавший никаких шуточек и не делавший поблажек, мы его боялись. Затем был Менжинский, человек весьма педантичный и аккуратный. Рассказывая историю, он отчеканивал, если можно так выразиться, каждое событие. Не мог видеть, когда кто-нибудь развлекался перочинным ножом, и отбирал его у провинившегося, так ножик и пропадал. Сын его в настоящее время, когда я пишу эти строки, стоит во главе ГПУ.[34]
Среди наказаний в маленьких классах преобладала постановка не в угол, а где-нибудь посреди комнаты на час или на два, следующее наказание было, когда запирали в классе в свободное от уроков время, лишали отпуска, сбавляли балл за поведение и, наконец, сажали в карцер без перерыва в занятиях (из карцера приводили в классы) и даже без права выхода на уроки. Срок такового ареста был наибольший 5 суток.
Два раза в неделю, по вторникам и четвергам, пажам разрешались свидания с родителями и родственниками. Свидания происходили в приемной комнате, приносить разрешалось конфеты, сладкие пирожки, фрукты, ничего съедобного. Так как не все пажи имели свидания с родными, то всем приносимым приходилось делиться со всем классом. Меня и моего брата аккуратно каждый приемный день навещали или мои родители, или старший брат и сестры. Мы ждали всегда с нетерпением приемные часы.
По субботам у нас занятия кончались в два часа дня, и мы с братом отправлялись домой. Дома нас всегда ждал завтрак, моим любимым блюдом были домашние битки с картофелем. Кухарка наша Шарлотта как-то особенно вкусно их готовила, и я один съедал в один присест до 10 битков. По вечерам в субботу и по воскресеньям утром ходили в церковь Благовещения, которая была напротив. Мой отец всегда стоял на клиросе с правой стороны около певчих, мы же с братом почти всегда в алтаре. Служба в церкви Конной гвардии на меня всегда производила сильное впечатление.
В декабре месяце в корпусе разыгрался страшный скандал, что-то похожее на бунт. Мы, маленькие пажи, не участвовали в нем, были только немыми свидетелями, все это произвели пажи и камер-пажи старшего возраста, средний возраст принял участие только отчасти.
Обыкновенно каждый год государь, по крайней мере один раз, посещал Пажеский корпус. Приезд государя для всех бывал неожиданным, государь никогда никого не предупреждал, выезжал из дворца как бы на прогулку, совсем один, и уже потом приказывал кучеру ехать в корпус. Но так как всегда знали, что в течение зимы государь обязательно приедет, то его ждали ежедневно между часом и четырьмя – обычное время его прогулок. И в эти часы директор никуда не отлучался из корпуса.
И в 1876 г. с ноября месяца стали поджидать государя. Я лично помню, с каким нетерпением и волнением я ждал приезд государя. В нашем детском воображении государь представлялся нам сказочным,