прошлый раз, напротив сидел один знаменитый человек, который играл в карты с мальчиком лет десяти. Флёр решила, что мальчик – его сын, а крупная темнокожая женщина, сидевшая рядом, – жена, но потом выяснилось, что женщина – сотрудница благотворительной организации, а у мальчика неизлечимая болезнь. Знаменитый человек выдал женщине чек на десять тысяч фунтов и переписал себе в блокнот речь, которую она за него сочинила, а Флёр все это время сидела напротив и составляла ежедневный комплекс упражнений для бывшей жены рэппера по имени Зона. Но, поскольку знаменитостям нет дела до других людей, можно в общем-то…
– Думаю, мое платье нам не повредит, – сказала Флёр. – Но, если тебе здесь неуютно, можно пойти куда-нибудь еще. Правда, в “Блэкс” нельзя, там Клем, а больше я ничего поблизости и не знаю. Наверное, нам вообще не следовало…
Флёр встает. Раньше она никогда так не разговаривала с Августусом, а теперь – разговаривает. Ей кажется, что их отношения – это тупик, из которого она уже миллион лет не может выбраться.
– Не говори ерунды. Прости, дорогая, ты же знаешь, я всегда переживаю. И за тебя тоже. Да и Сесилия, как я уже сказал, сейчас не… В общем, ладно, сядь, пожалуйста. Давай закажем чаю.
Флёр вздыхает, садится и делает еще несколько дополнительных выдохов. Потом смотрит в меню. Меню – прекрасно. Здесь все прекрасно, поэтому она сюда и приходит. Будь она одна, она бы заказала, наверное, настоящий английский чай – с закусками, пирожками и топлеными сливками. Но Августус не поймет, если она закажет все это и потом заберет две трети домой, чтобы кормить птиц, поэтому Флёр выбирает фруктовую тарелку и thé pétales[20]. Ах да, и еще несколько разноцветных миндальных пирожных – по крайней мере два она припрячет, чтобы отнести домой Робину, – очень уж тот их любит. Августус заказывает фруктовый пирог, чай “Английский завтрак” и большой бокал бордо. Он неодобрительно хмурит лоб, глядя, как Флёр достает свою миниатюрную баночку с розовой гималайской солью и особые травы, которые она добавляет буквально во все.
– Ну как ты? – спрашивает он наконец.
– Грустно. Очень. Конечно, это не было неожиданностью. Она так тяжело болела. Я продолжаю работать, но все теперь кажется совсем другим. А ты как?
– Все то же самое.
У Августуса всегда “все то же самое” – что бы это ни значило. Флёр ждет, что он скажет что-нибудь об Олеандре, но он молчит. Конечно, он ничего не скажет. Флёр вообще не знает, зачем они с Беатрикс собираются приехать на похороны, они ведь с Олеандрой и словом не перемолвились с 1989 года. Может быть, он надеется получить в наследство “Дом Намасте”? Но это полная ерунда, потому что… Она закрывает глаза и снова открывает. Видит сначала ладанное дерево, а потом отчего-то – подушки в наволочках, которые сшили они с Кетки.
Августус снова хмурится. Трет глаза.
– Что с тобой? – спрашивает Флёр.
– Да так, – он умолкает, и по лицу пробегает тень улыбки. – Все сразу. Как обычно.
Сколько лет должно пройти,