в бухте полуразвалившихся, изношенных атомных подлодок, притащившихся умирать к родному заводу. Экологи-добровольцы протестовали против радиационного загрязнения города. Их, гоняли, стыдили. Их ни одна организация не брала на работу, опасаясь неприятностей.
Узнав о планируемом строительстве жилого комплекса у подножия зеленой красавицы-сопки Соколиной организацией «Ардо», возглавляемой ее отцом, Кристина повела «зеленых» на строительную площадку, где уже во всю гремели бульдозеры, сдвигая груды скального грунта, превращая его в безобразные огромные надолбы. Экскаваторы, хищно рвали зеленый покров склона.
«Зеленые» рассыпались по объекту.
Механизаторы заглушили тяжелую строительную технику, опасаясь зацепить этих сумасшедших, рассевшихся в ковшах экскаваторов и под гусеницами бульдозеров.
Работа остановилась. Кристина в рупор «просвещала» рабочих, призывая тех прекратить уничтожение природы, разрушать экологию родного города.
На увещевание прораба, мастера и самих рабочих покинуть строительную площадку «зеленые» заявили, что будут здесь жить до тех пор, пока механизмы не покинут объект. Пришлось об инциденте сообщать в компанию. Приехало руководство. Результат тот же – пикетчики стояли на своем.
А когда узнали, что лидером заполошной акции является дочь их шефа, решили поставить того в известность. Простой землеройной техники грозил серьезным срывом рабочего графика строительства.
Просиди пикетчики, здесь хотя бы два-три дня и заказчик завопит сиреной. А такие сотрясения воздуха компании вовсе ни к чему.
Генеральный со свитой явился очень быстро. Илья был вскользь наслышан об «экологических подвигах» своей дочери и, о ее «зеленом» отряде. Однако совершенно не придавал этому, никакого значения. Как не придавал значения, и как родитель вообще. Не потому что не любил дочь. Он просто жил своей жизнью отдельно от бытовых, родственных и других личных привязанностей.
– Мы требуем прекратить уничтожение зеленого покрова сопки! – заявила Кристина на недоуменный вопрос ее отца: «что здесь происходит?»
Видя в лице дочери отчуждение и фанатизм, Илья Николаевич решил использовать свой родительский авторитет.
– Кристина, давай отойдем немного в сторону, – обратился он к дочери.
Перед ним стояло одичавшее, растрепанное существо, одетое в драные джинсы, среди подобных ей бродяг, на взгляд Туманова. Весь внешний вид дочери отрицал любой его компромисс.
– Мы не пойдем ни на какие условия кроме одного: все механизмы немедленно должны покинуть площадку. Здесь будем жить в ковшах экскаваторов, под гусеницами бульдозеров. Ничто не сдвинет нас с места! – заявило существо, слабо напоминавшее его дочь.
Туманов понял, что дочери больше у него нет, он ее потерял. А может вернее сказать, и не находил. Ему недосуг было полюбопытствовать, чем живет его ребенок, какой растет его дочь, что ее интересует.
Илья Николаевич считал выполненным свой родительский