давно ты знаешь, что Салливан жив?
– Тринадцать лет.
– Тринадцать лет?!
Еще один вздох. От усталости.
– В тысяча девятьсот семьдесят девятом году, вечером, мне позвонил представитель одного благотворительного общества в Манхэттене, которое занималось помощью бомжам. Его парни нашли Салливана в Сентралпарке. Он вел себя агрессивно, не понимал, где находится, был дезориентирован во времени.
– И ты, его родной сын, отправил его в дом для умалишенных?
– Не думай, что я отправил его туда с легким сердцем, – взорвался Фрэнк. – Но имей в виду: он исчез двадцать четыре года назад. Был очень болен, агрессивен и не поддавался контролю. Молол всякую чушь. Обвинял себя в убийстве какой-то женщины… И потом, не я сам лично решил отправить его туда. Он прошел не одну психиатрическую экспертизу, и диагноз был один: мания преследования, психоз, старческое слабоумие.
– Но как ты посмел утаить это от меня? Я имел право знать, что он жив! Ты лишил меня деда! Я мог бы его навещать! Мог бы…
– Не говори глупостей. Тебе бы не понравилось то, что ты бы увидел. От деда ничего не осталось, он превратился в овощ. Что толку его навещать? Только душу травить.
Мне не понравились рассуждения отца.
– Кто был в курсе? Мама? Сестра? Брат?
– Я доверился только твоей матери. А чего ты хотел? Я сделал все, чтобы история не вышла за пределы больницы. Думал о покое семьи, имидже фирмы.
– Внешние приличия, как всегда, на первом месте! Они для тебя дороже всего!
– Ты меня достал. Артур!
Я хотел ему сказать, что… Но он повесил трубку.
Следующий день, 9 часов утра
– Знаешь поговорку, сынок: у вас не будет второго шанса, чтобы произвести первое впечатление?
Мы уже стояли в коридоре суда, и Джефри Векслер поправлял мне узел галстука. Его помощница, вооружившись кисточкой и тональным кремом, гримировала меня, пытаясь скрыть синяки под глазами и землистый цвет лица. У нас было всего несколько минут, чтобы выработать стратегию защиты перед встречей с судьей, но Джефри, верный адепт философии отца, тоже считал, что внешнее важнее сути.
– Несправедливо, но непреодолимо, – повторил старичок-адвокат. – Если тебе удастся втереть судье очки, считай, что полдела уже сделано. Остальным займусь я сам.
Джефри Векслера я знал с детства и, неизвестно почему, любил. Надо сказать, что законник хорошо знал свое дело. Он не только принес мне костюм, кредитную карточку и все документы – удостоверение личности, водительские права и паспорт, чтобы у суда не возникло никаких сомнений относительно добропорядочности мистера Артура Костелло. А еще позаботился о том, чтобы восстановить счет в банке. Не знаю уж, как ему это удалось, но мое дело слушалось первым.
Заседание не заняло и десяти минут. Соблюдая рутинную процедуру, полупроснувшийся судья быстренько перечислил обвинения, выдвинутые в мой адрес, и предоставил слово сначала обвинению, а потом защите. Джефри принялся «размазывать манную кашу по тарелке». Необычайно убедительным тоном он настаивал с помощью всевозможных ораторских