кассеты. Всегда одни и те же: выборка из Синатры, концерт Дина Мартина и один из последних альбомов кантри братьев Эверли. Наклейка на заднем стекле расхваливала Теда Кеннеди, принявшего участие в выборах губернатора нашего штата в 1970 году. Отец любил поиграть в простоватого мужичка-деревенщину, но он был одним из самых известных хирургов Бостона и к тому же имел свою долю в предприятии, стоившем не один десяток миллионов долларов. Если кого-то из деловых людей обманывала его простоватая внешность, то такая доверчивость выходила этому человеку боком.
Мы проехали мост Сагамор и километров через сорок сделали остановку, заглянули в ресторанчик морепродуктов и взяли с собой сэндвичи с лобстером[3], жареную картошку и несколько бутылок светлого пива.
Время еще только шло к полудню, а наш внедорожник уже катил по дороге, что вела к северной части Винчестер-Бэй.
Места здесь дикие – океан, скалы и никогда не унимающийся ветер. Вот здесь-то в окружении скал и высился Маяк двадцати четырех ветров.
Старинное сооружение представляло собой восьмиугольную башню высотой метров двенадцать, рядом с которой притулился небольшой деревянный, выкрашенный белой краской домик с острой черепичной крышей. В ясные теплые дни лучшего места для отдыха не найти, но стоило закатиться солнцу или тучам затянуть небо, как лучезарная почтовая открытка превращалась в сумрачный призрачный пейзаж, достойный Альбера Пинкхема Райдера.
Вот уже три поколения нашего семейства владели старинным маяком. Купил его в 1954 году мой дед Салливан Костелло у вдовы инженера, занимавшегося аэронавтикой, а инженер подхватил его на распродаже, какие устраивало американское правительство в 1947 году.
В 1947 году правительство, нуждаясь в деньгах, пустило в продажу множество сооружений, которые не имели стратегического значения. Башня двадцати четырех ветров оказалась в их числе. Маяк устарел. На холме Лангфорд пятнадцатью километрами южнее был выстроен другой, более современный.
Дедушка, необыкновенно гордясь своим приобретением, намеревался отремонтировать и маяк, и дом, превратив их в комфортабельную летнюю резиденцию. Начались ремонтные работы, а в начале осени 1954 года дед таинственным образом исчез.
Перед домом нашли его машину. Верх «Шевроле» был откинут, ключи лежали на приборной доске. Салливан имел обыкновение отправляться в полдень на берег, и там, усевшись среди скал и глядя на море, перекусывать. Предположили, что его смыло волной. А что еще можно было предположить? Океан не вернул нам его тела, но дедушку признали мертвым, утонувшим на побережье Мэн.
Сам я не знал дедушку, зато слышал о нем немало рассказов. Его вспоминали как большого оригинала, человека весьма своеобразного.
Мое второе имя Салливан, как у дедушки, и, поскольку мой старший брат отказался, я ношу и дедушкины часы, «Тэнк» Луи Картье начала 50-х, прямоугольной формы с синеватыми стальными стрелками.
– Забирай пакет с сэндвичами и пиво, посидим, перекусим на солнышке.
Отец хлопнул дверцей