Руслан Мельников

Князь-волхв. Тропа колдунов. Алмазный трон (сборник)


Скачать книгу

вздохнул. Негромко, отведя глаза в сторону, произнес по-татарски:

      – Бельгутай, тебе придется задержаться.

      Добавил поспешно, словно оправдываясь:

      – Князь приказал.

      Узкие глаза степняка вовсе превратились в злые щелки, ноздри, наоборот, гневливо расширились.

      – Бельгутай, мне самому все это не по нраву, но князь…

      – Я не подчиняюсь приказам твоего коназа-шамана, Тумфи! – вскинул голову нойон. – Я не подчиняюсь прочим урусским коназам. Я посол Великого хана и выполняю только его волю. Я должен вернуться в ставку Огадая. И я отвезу ему это.

      Изогнутый клинок указал на прозрачный кристалл с костлявой рукой.

      – Пусть твой коназ отдаст Черную Кость, и Великий хан щедро его возблагодарит.

      – Дурень! – качнул головой Тимофей. – Князь сейчас в своей вотчине и в своем праве. Если он сам не сочтет нужным, то ничего никому отдавать не станет. И тебя отсюда никто против его воли не выпустит. Живым – так точно.

      – Тогда я убью твоего коназа, Тумфи!

* * *

      Угрим лишь усмехнулся, когда кривая полоска заточенной сабли дернулась в его сторону.

      – Не глупи, Бельгутай, – нахмурился Тимофей.

      Бесерменская сума с яйцом-самоцветом вновь полетела наземь. Обнажив меч, Тимофей встал между послом и князем.

      – Живота лишиться хочешь? Или в камень обратиться, как этот вот…

      Тимофей скользнул взглядом по полонянину, закованному в каменный панцирь. Бельгутай ничем не выказал страха. Нойон был не робкого десятка и, похоже, всерьез собрался биться с колдуном.

      – Если мне суждено погибнуть сразу – хан отомстит! – прохрипел степняк по-татарски. – Если меня сгноят здесь – хан отомстит!

      Что верно, то верно. Степняки люто мстят за своих. Тимофей покосился на князя, однако Бельгутай не дал ему сказать. Бельгутая несло, в раскосых глазах полыхала ярость.

      – Никто не смеет поднимать руку на обладателя ханской пайзцы, – посол благоговейно тронул продолговатую золотую пластину на шее, – ибо дерзновенная рука будет отсечена по самую голову! Если твой горбатый коназ, Тумфи, самонадеян и глуп настолько, что не понимает таких простых вещей, пусть готовится к худшему. Скажи ему: тумены Огадая вытопчут ищерскую землю, сотрут с лица земли его жалкий городишко, сроют до основания стены, обвалят эти подземелья, а его самого сварят заживо в кипящем масле. С тобой вместе сварят, Тумфи, если ты не сможешь образумить своего коназа.

      Татарин умолк, переводя дух.

      – Что, Тимофей, шибко бранится, да? – скривил губы Угрим.

      – Местью пугает, – хмуро, без тени улыбки, ответил Тимофей. Нечему тут было улыбаться. – Говорит, что хан…

      – Чепуха! Ничего нам Огадай не сделает, – отмахнулся Угрим.

      По мнению Тимофея – слишком уж легкомысленно.

      – Княже, вообще-то вредить ханскому послу с охранной пайзцой, это как с огнем играть. Беда будет.

      Угрим оскалил крупные зубы:

      – Не будет. Татарин надеется на связь со своим шаманом, только