работал геологом в отряде Волченко и отличался железной хозяйственной хваткой: то, что однажды к нему попадало, он уже не выпускал. А ещё он считался заядлым охотником и рыбаком. Так же, как начальник, работой в музее он убивал двух зайцев сразу: занимался геологией и своим хобби. Имея в загашнике хороший образец, за него мог выменять что-нибудь для души или просто продать. Простенькие поделки из самоцветов, которые Павел делал в музейной камнерезной мастерской, также находили своего потребителя.
К удивлению Фёдора, Безруков постоянно уходил от разговоров о коллекции золота, словно это закрытая тема, которой запрещено даже касаться. Так могло продолжаться бесконечно долго, если бы не случай. В экспедиции Фёдор слыл неплохим фотографом, снимавшим на цветную плёнку. Неожиданно его вызвал начальник экспедиции и попросил сфотографировать минералы, которые собирались отправлять на Международную минералогическую выставку в Мюнхен[7].
Среди будущих экспонатов Закатов увидел крупные самородки золота и уникальные кристаллы алмаза. Присутствовали тут и бесформенные золотые комки с включениями кварца, смотревшие дымчатыми или белоснежными глазами, и замысловатые фигурки зверей, и даже разные геометрические фигуры.
Из многообразия самородков выделялся равносторонний треугольник с большим круглым отверстием в середине. Казалось, что оно кем-то просверлено, чтобы золотую фигурку повесить на цепочку или даже вставить в неё ювелирный камень.
И всё же самым красивым Фёдор признал образец, напоминавший ветвистое дерево. Его золотистые ветки и листочки выступали из сахаровидного кварца и нависали над ним. Образец был размером со спичечный коробок, причём основную массу составлял кварц, поэтому, по сравнению с увесистыми бесформенными самородками, золота в нём присутствовало немного, но дерево смотрелось настолько эффектно, что буквально завораживало.
Воображение рисовало различные фантастические картины. На ум приходили мысли о творце, создавшем это уникальное произведение искусства, которое не сможет повторить ни один мастер.
В резной шкатулке цвета морёного дуба лежали алмазы. Даже внешний вид дорогого ларца ясно показывал, что внутри что-то очень ценное. Сколько могли стоить эти алмазы, Закатов никогда не задумывался, но по тому, как трясся над ними Волченко, пришёл к выводу, что намного дороже кучки самородков, лежавших в фарфоровом тигле. Когда Владимир Иванович снял печать и открыл крышку шкатулки, Фёдор ахнул от восхищения. Шесть прозрачных кристаллов лежали на чёрном бархате, играя всеми цветами радуги. Вес каждого правильного октаэдра превышал десять каратов.
В первый день фотосессии Волченко и Безруков не оставляли Фёдора ни на секунду. Кто-нибудь постоянно находился рядом с ним и смотрел в оба. Чаще всего – Паша. Вместе с Фёдором он передвигал образцы, выбирая лучший ракурс для съёмки и ставил освещение, а когда тот фотографировал, садился возле витрины