вмешательство в дела соседей. Однако Владимир Полоцкий и это стерпел. Либо перед нами абсолютная бездарность, лентяй и сибарит, либо – человек, попавший в очень сложную ситуацию. А может, то и другое вместе.
Вдруг выяснилось, что немцы и в славянах видят третьесортных существ, нечто вроде скота. Вячко, немецкого «мирника», захватил в плен один рыцарь и издевался над ним. Епископ Альберт добился освобождения русского князя, ибо не хотел конфликтовать с новоприобретенным вассалом. Но Вячко всё понял, не простил оскорбления и отомстил врагу: когда в его земли прибыл отряд немцев, дабы выстроить замок, русичи напали врасплох на безоружных гостей и перерезали их, а тела сплавили по Двине. Вячко обратился за помощью к Владимиру Полоцкому… и был им предан: тот оставил русичей из Куконоса один на один с немцами. Силы были неравны, Вячко сжег Куконос, а его жители разбежались кто куда. Немцы выстроили на руинах замок Кокенгаузен. Эта земля и этот город были возвращены русскими лишь в 1721 году по итогам Северной войны.
Настал черед города Ерсике и князя Всеволода. Немцы предложили и ему стать вассалом. Князь проигнорировал требование. Он был тесно связан с литовцами и женился на дочери одного из их князей, Даугерутиса. От них, а не от никчемного Владимира ожидал помощи Всеволод. Но не помог даже литовец. В 1209 году немцы захватили Ерсике внезапным ударом. Владимир Полоцкий проигнорировал немецкий вызов и на этот раз. Был это высокий государственный расчет, «хитрый план», но в результате политики недалекого князя, не справлявшегося со своими обязанностями, русские проиграли войну на Даугаве и надолго потеряли «балтийскую Новороссию».
Немцы сожгли православные церкви Ерсике и взяли в плен семью князя Всеволода. Сам Всеволод бежал, но вынужден был вступить в переговоры с врагом и признал себя вассалом немцев.
Однако русским были чужды и феодальные порядки, и немецкий быт. К тому же Всеволод и его соратники прекрасно видели несправедливость происходящего. В 1210 году этот князь (добившись прежде освобождения своей семьи) вернул Ерсике под власть никчемного полоцкого правителя, а также возобновил союз с Литвой. Безусловно, он рассчитывал не столько на Владимира – иллюзий по поводу его государственных способностей давно уже не было, – сколько на литовских вождей.
Ливы, курши и Всеволод напали на Ригу. Владимир Полоцкий стоял за спиной этого союза, но активно в нем не участвовал. Владимир виделся себе и своим сторонникам как мудрый государь, оберегающий русские рубежи, но в конечном счете думал только о своем благополучии да о барышах своих купцов. Может быть, самому князю и его пропагандистам эта политика виделась очень тонкой, но для русского мира она была губительна. Какими бы ни были мотивы его поведения, они привели к поражению. Можно сколько угодно убеждать подданных в способностях вождя – они ценят лишь победы. Владимир переиграл сам себя.
Нападение на Ригу не увенчалось