требовавшем, ввиду их исключенности из публичной сферы, дополнительных организационных и пропагандистских мер. Как разъясняет историк Элизабет Вуд, «мужчина… мог служить в армии; он мог ездить на поезде; он мог бывать в городе. Но… женщины оставались тесно связанными с традиционной сельской жизнью, даже если попадали в город, поэтому они в большей степени были неграмотны, суеверны, религиозны и привязаны к старому жизненному укладу»[93]. Ввиду этого коммунисты рассматривали освобождение женщин как «одно из измерений более широкой трансформации всех экономических, социальных и политических институтов»[94].
Действительно, предстоящая гендерная трансформация касалась всех сфер жизни. Политическая цель достижения равенства требовала решения множества формально «неполитических» проблем в сфере регулирования сексуальности и распределения ресурсов: сохранения семьи при выходе женщин за ее пределы и работе вне дома, обеспечения дешевых (т. е. дотированных государством) услуг по присмотру за детьми (без чего женское участие в общественном производстве было бы невозможным), организации общественного питания и проживания[95], контроля над телесными практиками и их последствиями (включая брак, развод и нежелательные беременности), осмысления новых подходов к телесности (красоте, моде и женственности) и пропаганды равенства в отношениях между полами. Эти проблемы, теоретизированные «снизу» западным феминизмом второй волны и частично подхваченные правительствами западных социальных государств в 1970-х, были первоначально сформулированы в советское межвоенное двадцатилетие и введены в женскую среду «сверху», тогда, когда осуществлялся форсированный приход значительного количества советских женщин в сферу оплаченного труда.
Ключевым пунктом для достижения гендерного равенства считалось получение женщинами экономической независимости, а для этого требовалось включить их в общественное производство. Такая точка зрения исходила из марксистских взглядов на проблемы семьи, сексуальности и «новой женщины», а весь проект превращения людей в строителей и строительниц социализма исходил из того, что в человеческой природе нет почти ничего «биологического» и что все пороки произрастают на почве капиталистической эксплуатации и экономического неравенства. Если их устранить, полагали марксисты, то при соответствующем воспитании и справедливом социальном устройстве люди превратятся в новых мужчин и женщин. Если же оставить женщин дома, т. е. сохранить традиционный гендерный порядок, то недостижимым окажется не только равенство, но и внедрение марксистской идеологии будет поставлено под вопрос. Таким образом, «в этот период экономические и идеологические (культурные) цели оказались тесно связанными»[96].
В 1924 году для разъяснения женщинам политики партии, а также вовлечения их в активную общественную деятельность в республике был основан белорусскоязычный журнал «Белорусская