душой,
С бесконечно звенящим металлом.
Он добьётся руки у меньшой.
Но не зря она виделась в мыслях
Кобылицей чистейших кровей.
Разбродилось вино, а не скисло.
Ничего ты не понял о ней.
Ты не знал? – Океан бесконечен.
Не подумал, что яхта легка?
Как ты был вопиюще беспечен!
Не пеняй, что теперь в дураках.
***
Он сказал: «Ты будешь моя».
Не спросил меня ни о чём.
Поняла: иначе нельзя.
И замкнула былое ключом.
Он меня обернул плащом.
К своему приторочил седлу.
Конь скакал ночь, утро ещё.
Мне казалось: от тряски умру.
Постоялый двор и еда.
Слишком близко его плечо.
Поняла: любовь – ерунда.
Но она почему-то влечёт…
От огня лицу горячо.
Но сильнее ожёг его взгляд.
Мои мысли – наперечёт.
Что-то смутное тянет назад…
Рич был груб, малодушен и пьян.
Он меня – за картёжный должок…
Я видала, как комкал бурьян
Протрезвившийся прежний дружок.
Вороны
Вороны, вороны, чёрные птицы
Кружат над степью слепой.
Русские кмети, как горько вам спится
После потехи хмельной!
Всеволод храбрый повержен жестоко,
Игорь казнится в плену.
Видя затменье – перечили року.
Вольно шеломам в Дону.
Рвалась с тоскою родная природа —
Птицей, травой: воротись!
Алое зарево. Алые воды.
Мёртвые глазоньки – ввысь.
Плачь, Ярославна, и к ветру, и к солнцу,
К Дону мольбы обрати.
Вылей тоску ты до самого донца:
Им ли его не спасти?
Тело безглаво – беда невозвратна.
Так и без Игоря – Русь.
Не довершив славных подвигов ратных,
Мыслил: «Сбегу! Ворочусь!»
Русской земли доброта не иссякнет:
Примет с улыбкой, простит.
И под копытом не раз ещё звякнет
Вражий поверженный щит.
Было…
Был осенний день, тобой забытый.
Было сумасшествие до слёз.
Кубок с ядом, гроздьями увитый,
В никуда ведущий старый мост.
Был и зимний день с раскисшей слякотью,
В лужах утонувший тротуар.
Не хотелось быть из лыка лапотью,
Но забвенья пить пришлось отвар.
Между днями, встречами, дорогами —
Мысли, чувства, горькая халва.
Только птица-аист длинноногая
На скале гнездовья не нашла…
***
Не сражался с Ленским на дуэли,
Не бросал Татьяну, всю в слезах,
Перед ней потом не ползал на коленях
И о дяде осторожен был в словах…
Нужен ли такой тебе Онегин?
Стал бы ты о нём читать роман?
Не бывает судеб чище снега.
Жизнь приличий – льстивейший