А, может, ты человек? Где-то я читал о переселении душ. Вдруг и с тобой это случилось?
Я поразилась его проницательности, посмотрела долго-долго в его добрые мальчишечьи глаза и побежала дальше, ведь я все равно не могла рассказать ему свою историю.
Дома Женя вечером рассказывал о случившемся папе:
– Нет, пап, ты только подумай! Дымка знает биологию! Да, что биологию! Уже удивительно то, что она умеет читать! Я думаю, что раньше она была человеком, а теперь, в новой жизни стала кошкой.
– Ну, с переселением душ, Женя, ты, конечно, хватил через край. На самом деле, у тебя хорошо развита интуиция, а так как ты еще и очень впечатлительный, то тебе и показалось, что правильный ответ тебе подсказала Дымка, хотя ответил ты, естественно, сам. Но, послушай, интуиция это дело хорошее, только на нее одну рассчитывать не стоит. Поэтому иди-ка, дружок, делай уроки.
– Не поверил, – вздохнул Женя и отправился в свою комнату. Сидя за столом, он задумчиво глядел в окно, а потом сказал:
– Наверное, и в правду показалось. Пожалуй, нужно поменьше читать детской фантастики. А сейчас займусь математикой, а то завтра контрольная работа. Ох, как же надоели эти контрольные, хуже горькой редьки!
Дни шли за днями, неделя за неделей. Прошел месяц, как я поселилась у Фиркиных. Часто по вечерам свернувшись клубком в своей корзинке, я размышляла над своим положением.
– Что делать? – вставал передо мной во всей красе вопрос, который еще в девятнадцатом веке задавал Чернышевский. Остаться жить в этой семье? А сколько жить? Как обычной кошке? Максимум лет пятнадцать? Или все-таки, хоть я и в кошачьей шкуре, мне отмерена человеческая жизнь? Если мне сейчас тридцать, то это еще лет двадцать- тридцать, а то и сорок? Если так, то у меня есть шанс попасть в книгу рекордов Гиннеса, как самая живучая (хм, или долгоживущая, так вероятно правильнее) кошка на свете. Но все время быть кошкой? Изо дня в день делать кошачьи обязанности: есть из мисочки и мурлыкать у хозяев на коленях? Нет, это ужасно, даже у таких замечательных людей, как Фиркины.
– Но что же мне делать? Что? – мучил меня вопрос, но ответ никак не приходил ко мне. Так продолжилось, как я уже говорила целый месяц. А потом, однажды вечером, когда я сидела на подоконнике в гостиной, осторожно помахивая хвостом, стараясь не сбить маленькие, колючие кактусики, в изобилии стоявшие вокруг (цветы, естественно по инициативе Лиды, расползлись по всем подоконникам, полочкам и шкафам в доме) решение пришло само собой. Смотря, как мелкий, скучный дождик шелестит в желто-бурой облетающей листве и оставляет мокрые дорожки на стеклах, мне пришло в голову:
– Для начала нужно отсюда уйти. Конечно, здесь неплохо, даже можно сказать хорошо, но, не двигаясь с места, никуда не придешь, ничего не добьешься. Когда убегу, нужно будет попробовать найти ту старушку. Скорее всего, только она может мне помочь.
Итак, план созрел. Мне было грустно расставаться с людьми, которые