я начала подниматься по лесной тропинке, вьющейся по склону холма. Подниматься пришлось не так уж и долго. Минут через десять-пятнадцать я оказалась у дворцовой ограды, пролезла в дыру и, выбравшись на аллею, пошла в сторону, откуда шёл яркий свет.
Выйдя на широкий променад с клумбами и фонтанами, я посмотрела на громаду дворца, подумала, что желания сбылись: я в сказке, иду на свой первый настоящий бал, в настоящем королевском дворце! А оно мне надо? Или ну его на фиг? Неожиданно стало так страшно, что аж коленки затряслись. Казалось, что если я зайду туда, моя жизнь уже никогда не будет прежней.
Не знаю, может, я бы и не пошла во дворец, если бы где-то сзади не послышались шаги. Кто-то шёл по аллее, и спугнул меня. Я рванула в сторону широкой лестницы, ведущей на террасу. Взлетела по ступенькам, как будто за мной черти гнались, нырнула в первую попавшуюся дверь и оказалась в коридоре, с обеих сторон отделанном зеркальными нишами. Посмотрев на себя в зеркало, я высунула нос в широкий проход, по которому постоянно проходили разряженные в пух и прах люди, и вздохнула – в конце коридора, у высоких стеклянных дверей стояли лакеи, а за дверью – важный дядька с посохом, объявлявший имена гостей. Нет, сюда я не пойду. Выйдя на террасу, пошла вдоль здания, нашла застеклённую дверь, ведущую в бальный зал. О, как удачно! Недалеко от входа стояли тётки, говорили о чём-то. Я проскользнула в зал, спряталась за спинами дам, как за ширмой.
Так, и что тут у нас? О! местные короли. Ну-ка, полюбопытствуем. Ого! А этих людей в «Фотошопе» делали? Королева – этакая тициановская красотка, спелая и сочная, как груша «Дюшес». Король – иллюстрация к понятию «истинный ариец». А за креслами родителей маячил наследный принц – светлые девчоночьи кудри, томный взгляд пресыщенного жизнью аристократа, губки бантиком. Красивый, аж глазам больно. Вот хоть сейчас на рекламный плакат одеколона «Конский дух». Да, в королевском дворце сильно попахивало конюшней, что было не особо удивительно при их нелюбви к мытью.
Изучив правителей, перевела взгляд на гостей, и сразу припомнила тихим, но очень недобрым словом Эмилию, ни слова не сказавшую о местной моде, которой моё платье совсем не соответствовало. Мужчины в камзолах, панталонах, чулках и башмаках, украшенных мощными пряжками или пышными бантами. Дамы в огромных кринолинах размером с обеденный стол, напудренные и напомаженные, как торты в кондитерской. На головах и женщин, и мужчин – огромные парики. И я – красота писаная. Зебра в конском табуне.
Тётки, служившие мне ширмой, разбежались в разные стороны, оставив без прикрытия. И куда бежать? О, колонны! За ними спрячусь. Пошла вдоль окон, готовясь в любую минуту удрать на террасу. Но сбегать не пришлось. Колонны служили своеобразной оградой большому эркеру, где были расставлены столы, на которых теснились бокалы с вином, блюда с закусью, и вокруг этой скатерти-самобранки стояли лагерем мужики за сорок. Они галдели, как сороки, обсуждая охотничьи дела, жадно пили,