Соломон. В открытую дверь он вбежал, крепко стиснув в собственной руке ладошку домоправительницы. Последняя бросила отчаянный взгляд на Наталью; чувство вины явно опять заполнило ее. Мышка кивнула ей, одарив улыбкой и обещанием скорой встречи во взгляде. А потом сосредоточилась на других дверях; сначала на наружной, которая не выдержала второго, еще более мощного удара, напомнившего ей о кувалде старшего сержанта Шломо Мосса. Двери, ведущей в столовую, никакой кувалды не потребовалось. Она распахнулась от удара ноги пока неведомого врага. Крупина, точнее, сейчас Ирина Руфимчик, хозяйка дома, успела поморщиться, а потом с какой-то радостью приняла на прием поочередно двух влетевших в комнату бойцов. Холодный и расчетливый аналитик в голове, не прекративший работы даже в то время, когда сама Мышка жестко и достаточно болезненно укладывала огромных бойцов в штурмовой форме на паркет, зафиксировал, что оба ее предположения о том, кто все-таки не дал довести беседу до логического конца, оказались ложными. Бойцы, сейчас беззвучно ловившие воздух широко раскрытыми ртами, не имели никакого отношения ни к отделу полковника Кобаяси, ни к охране американского олигарха. Потому что щеголять в форменном обмундировании израильских спецслужб вряд ли кто-то рискнул бы – в самом Израиле. Да и мысль о кувалде, согревшая Наталью изнутри, была пророческой. В двери нарисовалась могучая фигура старшего сержанта, действительно вооруженного, кроме короткоствольного автомата, еще и огромной кувалдой. Этого «противника» Мышка уложила на пол осторожнее; еще и погладив по щеке с веселым возгласом:
– Отдохни, сержант.
Через пару секунд она сидела за столом, готовая к любым неожиданности вроде светошумовой, а то и боевой гранаты. За дверью установилась тишина, готовая взорваться очередным штурмом. Но кто-то явно разумнее рядовых штурмовиков сообразил, что встречают нежданных гостей так неласково именно по причине их бесцеремонности. По створке двери, которая была распахнута наружу, негромко постучали, причем, скорее всего, не пистолетом, или прикладом автомата, а костяшками пальцев. Наталья тут же отозвалась:
– Войдите.
Вошли сразу двое. Один – такой же статный и молодцеватый, как бойцы – до того, как оказались на полу столовой; в офицерской форме израильского спецназа. Второй – в штатском. На него офицер (как поняла Серая Мышка, командир старшего сержанта Мосса), смотрел с некоторой опаской. Это Наталья прочувствовала скорее «шкурой» боевого офицера; в свое время, в годы афганской юности она сама невольно так поглядывала на таких вот «штатских», способных росчерком пера или парой слов в нужные уши перечеркнуть карьеру, а то и совсем поломать жизнь солдата. Впрочем, внимание майора-спецназовца тут же переключилось на собственных бойцов, а потом и на Крупину, точнее, Ирину Руфимчик. И непонятно, чено было больше в этом взгляде – негодования и злости за своих поверженных бойцов, или искреннего восхищение мастером