было не всё равно.
– Посидим, отдохнём. Хочу тебя познакомить со своими приятелями. Тебе не стоит их воспринимать, как отбросы общества.
– Боря и Кирилл? Эти алкаши?
– Не говори так.
– Как мне говорить? Я думала, мы будем одни. Я не хочу проводить время с твоими собутыльниками.
– Думай, что говоришь, женщина. Это мои друзья. Ты хочешь, чтоб мы были вместе или нет? Я не могу бросить их из-за того, что жена мне не позволяет выходить из дому. Как это будет звучать?
Наташа вспомнила последний раз, когда они принимали у себя гостей. Она два часа мыла пол от подобия коровьих лепёшек яркого цвета, оставленных милыми гостями, которым «не пошло». Эта процедура вспоминалась ей до сих пор, и её выворачивало при мысли об этой парочке.
– Везёшь меня на оргию? Нет уж, спасибо. Сам гуляй со своими пьяницами.
Наталья поднялась с сиденья.
– Наташа!
Она не обернулась, направляясь к выходу. Пассажиры, сидевшие рядом, и слышавшие разговор, сочувственно провели её глазами. Кто-то качал головой. Такого стыда женщина давно не ощущала, и не хотела глядеть по сторонам. Она подошла к водителю, и глянула в окно, чувствуя обиду и раздражение.
Сзади её звал муж, но она не хотела поворачивать голову. Ей было всё равно, что за остановка сейчас будет, она лишь хотела избавиться от общества мужа, и широко раскрытых глаз пассажиров, провожающих её. Автобус остановился, она вышла. Сквозь мутное окно она видела безразличное лицо Игоря, уткнувшегося в стекло. Глаза были безумно больны раскаянием и непониманием. Привычный взгляд, до отвращения часто липший к лицу её супруга.
Наталья стояла на окраине города. Трасса была пустой. Со скрипом автобус отъехал, и девушка ощутила облегчение. Быть в кампании с алкоголиками ей представлялось противным. Одновременно она ощутила себя свободной, хоть и на время. Муж обманул её и она кипела от злости. Она огляделась и заметила, что местность ей знакома. Через дорогу от неё красовалась табличка.
Птицеферма. Личинов и Коболев.
Это была ферма её отца. Она вспомнила, как ещё ребёнком бегала по ферме, и, вырвав у неосмотрительной курицы несколько перьев, вставляла их себе в кепку. Её отца нашли в 2006 году, висящим в петле, в собственном кабинете. Мать приняла распоряжение птицефермой в свои руки, но конкуренция и неопытность в подобных делах, не помогли ей поднять на ноги шаткий каркас бизнеса мужа. Когда всё рухнуло, мать вернулась в Одессу, и с горем в глазах пошла работать, стараясь устроить дочь. После того, как Наталья вышла замуж и сменила фамилию, она ни разу не появлялась на ферме отца, считая это место приносящим беду. Теперь, случайным броском судьбы оказавшись тут, ей захотелось войти внутрь, и отвлечься от того разговора, что заставил её ощутить себя голой.
Наталья перешла дорогу, вошла в раскрытые ворота. Забор был высоким и металлическим. Не было видно, что твориться внутри. Давно уже это место служило притоном для наркоманов и бомжей. Неприветливые стены, и обвалившаяся со зданий штукатурка, красноречиво говорили о пустоте и тихой грусти. Наталья