с помощью фильтрующей CO2 маски. Поэтому переговаривались они по старинке: голоса шептали в уши друг другу. Таким образом и передавались вопросы.
Он ее расспрашивал, а она отвечала, иногда даже подробно. Земля Темпе была настоящей Страной времени, в основании которой лежала порода, оставшаяся от южных гор и застрявшая после Большого удара далеко на северных равнинах. Впоследствии Темпе во многих местах провалилась, а литосферу вытолкнуло вверх и на юг перемещением купола Фарсида. В числе этих разломов как раз были борозды Мареотис и Темпе, которые сейчас их окружали.
И эта простирающаяся земля имела достаточно трещин, чтобы на ней могли возникнуть запоздалые вулканы, возвышающиеся теперь над каньонами. С одного высокого хребта они увидели отдаленный вулкан, походивший на черный конус, свалившийся с самого неба, а затем и другой – тот показался Саксу скорее метеоритным кратером, и он сообщил спутнице о таком своем предположении. Энн отрицательно покачала головой и указала на лавовые покровы и жерло, малозаметные под обломками изверженных пород и, пришлось это признать, наносами грязного снега, собравшимися, будто барханы, в защищенных от ветра участках и окрасившимися на закате в песочные цвета.
Видеть в ландшафте его историю, читать ее, как книгу, написанную на протяжении его долгого прошлого, – на все это Энн была способна благодаря столетиям тщательных наблюдений и исследований множества ее предшественников-ученых, благодаря ее собственной природной одаренности и любви к своему делу. Ее действительно стоило увидеть в деле, ею стоило восхищаться. У нее имелось своего рода особое средство познания, подлинное сокровище – ее любовь, выходящая за пределы науки и даже за пределы мистической науки Мишеля. Она, пожалуй, походила на алхимика. Но нет – алхимики хотели что-то изменять. Тогда, скорее, она была кем-то вроде оракула. Провидица, чье провидение было столь же сильным, что и способность Хироко. Хотя, пожалуй, ее дар был не так очевиден, менее зрелищен и менее активен. И он заключался в принятии сущего, любви к камням и всяческой деятельности во имя камней. Во имя Марса. Изначальной планеты, во всем ее совершенном великолепии, красной, покрытой ржавчиной, безмолвной, как сама смерть, и мертвой, меняющейся лишь по причине чрезвычайно медленно идущих геофизических процессов. Это было странное понятие – абиологическая жизнь, – но она существовала, если кто-то удосуживался ее замечать, эту своеобразную жизнь, несущуюся среди горящих звезд, через вселенную, совершая огромное систолическое/диастолическое движение, одно большое дыхание. На закате увидеть это почему-то было проще.
Попытаться увидеть мир глазами Энн. Украдкой поглядывать на свое запястье у нее за спиной. Камень, stone, – от древнеанглийского stan (родственные слова – они повсюду!), получившегося из протоиндоевропейского sti – голыш. Скала, rock, – от латинского rocca, происхождение неизвестно, значение – куча камней. Оторвавшись от запястья, Сакс впал в некое каменное забытье – свободное, пустое. Tabula rasa. Теперь он уже не слышал, что говорила ему Энн, – она хмыкнула и двинулась дальше.