к жизни и настроение друзей тоже улучшалось. Солнце уже взошло довольно высоко. Забросив пустую бутылку за ближайший куст, они все же собрали разбросанные вокруг машины вещи и сгрузили всё в безразмерный багажник джипа.
– Куда едем-то? – Илья набросил камуфляжную куртку и поёжился.
– Я бы по бабам поехал. Эх, лучше бы мы вчера с теми доярками остались…
– А говоришь, не помнишь ничего… Раз решили на рыбалку, то поедем на рыбалку. Зря, что ль, снастей на двадцать штук набрали?
– Это да… Бабы, они такие. До добра не доведут, попомнишь мои слова.
– Ой, да хорош уже заливать. Философ, блин. Куда ехать-то?
– Да хоть куда, – пожал плечами Костя. – Только не на трассу. Полем-лесом, полем-лесом, да и к реке выедем. Так побезопасней будет.
– Точняк. Хлопнут гаёвые, как пить дать. Будем потом на работу пешкарусом гонять, – согласился Илья. – Атлас с бардачка достань…
– Нафига? Там таких канав не нарисовано. Вали за руль, я ещё потяну сотку. Чё-то башка не проходит…
– Подвязывай, – Илья прыгнул за руль, предварительно забрав из рук приятеля стаканчик и швырнув его в близлежащие кусты. – На место приедем, тогда и хлопнешь.
– Не умеешь ты пить, Ильюха. Совсем тебя жена испортила.
– Зато тебя уже давно никто не портит. Как развёлся – ни выходных без водки.
– Я не испорченный, а выдержанный, как пятилетний коньяк, – гордо ответил Костя и едва не стукнул кулаком в грудь, заползая на пассажирское сиденье. – Зато человек свободный. Хочу – конфеты ем, хочу – пряники, хочу—бухаю, хочу на рыбалку еду. Не подкаблучник, как некоторые…
– Это я-то? – возмутился Илья. – Не зря тебя Катюха бросила, – он повернул ключ, басисто заревел двигатель.
– Да пошла она… к чёрту, – Костя запнулся и принялся рассматривать мелькающий за окном малинник. Взыграла гордость и уязвлённое самолюбие. «Это кто ещё кого бросил?» – хотелось сказать. Но не сказалось. Вот такие они, жёны. Как Египет, Турция и шубы – так любовь. А как нету работы и бабок – так и любовь куда-то испаряется. Как тут не забухать? Теперь у него есть всё: и работа, и крузач, и бабки… А Катюхи нету. Зато у неё есть какой-то хахаль не первой молодости. И сын Никитка, которого Костя далеко не каждые выходные видит, совсем большой – в сентябре уже в школу пойдёт…
– Эй, алё! Я с кем разговариваю? – вырвал его из раздумий Ильюхин голос. – У тебя мобильник ещё работает?
– А я почём знаю… Сел, вроде. От прикуривателя заряди…
– Не дурак. Зарядил бы, если б зарядку нашёл, – пробурчал Илья.
Ехали молча. Быстро оклемавшийся Илья держался бодрячком и сосредоточенно вглядывался в тенистую лесную тропку, стараясь не поцеловать бампером хаотично выпрыгивающие стволы старых сосен. Рядом подпрыгивал на ямках и ухабах Костя, раскрасневшийся и изрядно подобревший после утреннего «лечения».
– А знаешь, чего я вспомнил? – обернулся он к приятелю, расплываясь в довольной улыбке. – Тётка