но планы изменились. Я сам проведу экскурсию для нашей прекрасной… – дирижер вопросительно посмотрел на девушку.
– Полина, – представилась она.
– Для нашей прекрасной Полины.
Молодой человек, кивнув, убежал.
– Я изменил ради вас свои планы, – сказал дирижер. – А планы – не женщины, меняю редко. Знаете, я прожил в Италии почти 3 года, но с языком как-то не сложилось. Всё через английский. Слов знаю много, но так и не заговорил. В основном забрасывал местных цитатами из опер. Но это не всегда удобно. Caffè! Cioccolata! Confetti! (Кофе, шоколаду, пироженных (ит.)) могу попросить, а чай уже не получается. Ну ладно. Вы хотите, что бы я показал вам театр?
– Да, – кивнула Полина.
– Là ci darem la mano, là mi dirai di sì. (Ручку дайте мне, в домик со мной пойдём (ит.)) – пропел Спиноза, протягивая девушке руку.
– Vorrei e non vorrei; mi trema un poco il cor. Felice, è ver sarei,ma può burlarmi ancor. (Поднять не смею взора, не знаю, что сказать…Послушать ли синьора иль лучше убежать? (ит.)), – продолжила знаменитый дуэт из «Дон Жуана» Полина, пряча руки за спину.
Дирижер захохотал.
– Знакомы с Моцартом? – спросил он.
– Не лично, – улыбнулась в ответ девушка.
– Бесподобно. Кстати, мы в сентябре открываемся как раз «Дон Жуаном» Вольфганга Амадея Моцарта. Смотрите, – дирижер жестом попросил Полину подойти к столу. Девушка подошла. Она догадалась, что это декорации к спектаклю. Макет был сделан искусно – множество мелких деталей, фигурки людей.
– Макет будущей сцены, – объяснил Спиноза. – Главная фишка сценографии будет в том, что та нечисть, которая забирает сеньора Дон Жуана в ад, будет появляться не в финале, как принято, а с самого начала. Черти будут кружить, танцевать, выныривать из темных углов. А что бы вид чертей не нагонял лишнего уныния, будут вот тут порхать ангелы …
Театр казался бесконечным. Они прошли все 4 этажа служебных помещений, заглянули во все комнаты. Ничего интересного не было, но Полина не скучала. Спиноза оказался увлекательным собеседником. Он рассказывал анекдоты из театральной жизни, охотно отвечал на вопросы, представлял девушку всем встречным поперечным. Полина часто не могла удержаться от смеха, но не забывала, зачем пришла – она все рассматривала и запоминала. Наконец, дирижёр пригласил ее отобедать. Это было очень кстати, так как животик у девушки давно урчал, выпрашивая еду. Они пришли в театральный буфет. Полина заказала себе кусок мяса с овощами, навязчиво рекомендованный Спинозой, салат с помидорами и чай с пироженкой. Дирижер взял тоже мясо, 100 грамм виски и бутылку воды.
– Никчемная будет тусовка, – сказал он, хлопнув залпом полстакана виски. Они говорили про предстоящий бал. – Музыки не будет.
– Как не будет? – не поняла Полина. – А как же Штраус, Чайковский? Вы же показывали программу.
– Про Брамса еще забыли, про Баха. А еще будет популярная песенка «Yesterday» в переложении для симфонического оркестра. Меня этот балбес, который министр культуры, обязал исполнить. Типа, нужно же что-нибудь молодежное. Нужно, так и пожалуйста, но «Yesterday» то здесь причем? А я им предлагал настоящую музыку, такую, что бы эти детишки охнули и переженились там хором. Меня послушали в высоком кабинете, крутанули коротенькими пальчиками у