ми глазами открытое пространство, он втянул ноздрями воздух. Вечерний туман, клочьями сползавший со склонов гор, скапливался в долинах и распадках, оседая тяжелыми ртутными каплями на шерсти зверя. Не учуяв ничего подозрительного, волк стряхнул влагу, от которой так противно ныли старые кости.
Зверь немало повидал на своем веку. Жизнь не щадила хищника. Схватки с соперниками, клыки собак пастухов, неудачные прыжки при преследовании добычи – все оставляло свои отметины на шкуре и отнимало силы. Когда-то он был предводителем стаи. Шел первым в загонах. Именно он наносил жертве смертельный удар.
Но потом все изменилось.
У стаи появился новый вожак. Самки больше не начинали похотливо скулить только от одного взгляда его желтых глаз. Наглая молодежь старалась украсть лучшие куски добычи прямо из-под носа. Только затупленные, но все еще грозные клыки заставляли наглецов помнить, с кем они имеют дело.
Волк дряхлел. Он уже не брезговал охотиться за пронырливыми мышами, чего никогда бы не позволил себе в расцвете сил. Тайком от серых собратьев он разрывал сточившимися от времени когтями норы грызунов и радовался самой ничтожной добыче. Но не это было самым худшим. Привычный мир, окружавший зверя, переменился. И не в лучшую сторону.
Небо над горами стало дрожать от рева стальных стрекоз, оставлявших после себя вонь и гарь. Этот рев заставлял волков прижиматься к земле, ползти на брюхе в поисках укрытия. Иногда стрекозы харкались огнем, и тогда горы тряслись, как во время схода лавин, а ущелья озарялись багровыми сполохами. На тропах, по которым раньше бродили пастухи, появились бородатые люди, обвешанные оружием. Следом за ними пришли мужчины в одинаковой одежде и тоже с оружием. Они убивали друг друга с яростью, неведомой волкам. Сладкий запах разлагающейся мертвечины пополз по ущельям вместе с туманом. Теперь найти пищу перестало быть проблемой. Но и сохранить жизнь стало трудней. Даже в глубоких норах и логовах, устроенных в расщелинах скал, волки не чувствовали себя в безопасности. Их своды дрожали и осыпались, когда в небе появлялись стальные стрекозы, умевшие плеваться огнем.
И тогда молодой вожак решил увести стаю на равнину. Горы перестали быть домом для волков.
С наступлением весны, когда снег сошел с пастушьих троп, а на деревьях набухли почки, стая снялась с насиженных мест. Выстроившись цепочкой, ступая след в след, волки двинулись в сторону встававшего из-за гребня горных вершин солнца. Вскоре они стали похожи на муравьев, спускающихся по покатому склону муравейника, а через минуту и вовсе исчезли.
Оставшись один, старик проводил своих серых собратьев долгим тоскливым воем. Волк остался в горах, которые по-прежнему считал своим домом. Он родился, охотился и слишком долго здесь жил, чтобы уходить вместе со всеми на равнину. Кроме того, он не был уверен, что там, на равнине, небеса не вздрагивают от рева стальных стрекоз, а воздух не пропах гарью и пороховым дымом. А если не уверен в этом, то зачем же тратить силы на долгий и опасный переход. Это были его горы, и волк никому не собирался их уступать.
Нынешняя дневная охота не задалась. Волк лишь приглушил голод несколькими пакостно пищащими в зубах грызунами. На окраине рощи он нашел выбеленный ветрами и дождями рассыпавшийся скелет лошади. Исследовав находку, он понял, что этим голод не утолишь. Покружив вокруг скелета, волк расшвырял ветхие кости лапой, перевернул носом череп с пустыми глазницами и тяжелой старческой трусцой двинулся вдоль опушки букового леса. Пробежав метров тридцать, волк остановился. В его желтых глазах отразились горные вершины. Хищник знал, что там, за каменной грядой, находится ущелье, по дну которого бежит дорога. Тяжело вздохнув, словно человек, которому предстоит нелегкая работа, волк еще раз осмотрелся и медленно затрусил по каменистому склону.
Подъем дался старому хищнику нелегко. Его впалые бока то вздымались, то опадали. Он часто останавливался, втягивая ноздрями воздух. Что-то скверное, пахнущее смертью пропитывало горный воздух. Иногда волк пригибал голову к земле, пытаясь обнаружить след возможной добычи. Но какой-то посторонний запах забивал ноздри хищника, мешал сосредоточиться.
Не подходя к обочине дороги, волк направился к скале, возле которой дорога резко поворачивала на север. Зажатая между склоном, поросшим лиственным лесом, и скалой, покрытой чахлым кустарником, дорога в этом месте походила на извивающийся змеиный хвост. Здесь шаг волка стал уверенным. В этих краях он знал каждый куст, каждую трещину в скале и каждую звезду на небе. Тут мать повела волчонка с пухом вместо шерсти на первую охоту. Недалеко от этого места было логово, где он появился на свет. Но волки лишены сентиментальности. Старик не совершал экскурсию по местам безоблачного детства. Хищник искал добычу, чтобы утолить изнуряющий голод, голод, выжигающий все внутри. Это испепеляющее чувство заставляло волка стискивать клыки при каждом урчащем звуке, возникающем внутри пустого желудка.
Добравшись до скалы, зверь, лавируя между кустами, поднялся к выступу, нависавшему над дорогой. Это была небольшая площадка с идеально ровной, отполированной ветрами поверхностью. Природа создала отличный наблюдательный пункт. Более того, она же позаботилась и об укрытии.