он. – И ожесточение. Николсон – настоящий герой, чрезмерно жестокий иногда, судя по тому, что я слышал, но чего еще можно было ожидать?
– Я видел, как однажды он повесил человека только за то, что решил, будто тот улыбнулся ему, а ведь бедолага и не помышлял ни о чем подобном.
– Следует сразу же провести черту, Самнер, – убежденно заявляет Браунли. – Необходимо соблюдать стандарты цивилизованного мира. Что поделать, иногда приходится тушить пожар огнем. В конце концов, черномазые убивали женщин и детей, насиловали их, перерезали им тоненькие горлышки. Подобные вещи заслуживают справедливого возмездия.
Самнер согласно кивает и опускает взгляд на свои серые брюки, выцветшие на коленях, и нечищеные короткие сапожки по щиколотку. А Браунли спрашивает себя, что собой представляет его новый судовой врач, кто он – циник или сентиментальный человек либо (если такое вообще возможно) и то, и другое понемножку?
– Да, чего-чего, а такого добра там было навалом, – заявляет Самнер, с улыбкой поворачиваясь к нему. – Недостатка в справедливом возмездии не было. Да, ничуть.
– Ну, и почему же вы уехали из Индии? – интересуется Браунли, устраиваясь поудобнее на скамье с мягкой обивкой. – Почему уволились из 61-го полка? Из-за ранения?
– Нет, конечно, Боже упаси. Оно принесло мне почет и уважение.
– Тогда почему?
– На меня вдруг свалилась куча денег. Шесть месяцев тому мой дядя Донал скоропостижно скончался и оставил мне свою молочную ферму в Мейо – пятьдесят акров, коровы и маслобойня. Она стоит, по меньшей мере, тысячу гиней, и наверняка даже больше, так что я мог бы купить себе уютный славный домик где-нибудь в Центральных графствах Англии, а заодно и небольшую респектабельную практику в каком-нибудь тихом, но состоятельном местечке: Богноре, Гастингсе, может быть, Скарборо. Видите ли, мне нравится дышать соленым воздухом, а еще я очень люблю неспешные пешие прогулки.
Браунли питает самые серьезные сомнения относительно того, что достопочтенные вдовы Скарборо, Богнора или Гастингса доверят лечение своих недугов какому-то чужаку-недомерку, но он предпочитает оставить свое мнение при себе.
– Ну, и что же вы тогда делаете здесь, сидя рядом со мной, – вместо этого любопытствует он, – на гренландском китобойном судне? Я имею в виду, столь выдающийся ирландский землевладелец, как вы?
Его сарказм вызывает у Самнера улыбку, но доктор лишь почесывает нос.
– С поместьем возникли некоторые юридические сложности. Вдруг, откуда ни возьмись, набежали таинственные кузены и подали встречные иски.
Браунли сочувственно вздыхает.
– Как всегда, – роняет он.
– Мне сказали, что дело может затянуться на год, а до той поры заняться мне было решительно нечем, да еще и без денег, сами понимаете. Возвращаясь из Дублина, где у меня была назначена встреча со стряпчими, и остановившись проездом в Ливерпуле, в баре отеля «Адельфи», я свел знакомство с вашим мистером Бакстером. Мы разговорились, и, узнав о том, что я – бывший военный врач в поисках хорошо оплачиваемой работы, он сложил вместе два и два и получил