остановились на Ашере, и на его лице вдруг появилось непривычное выражение. Маска гнева и высокомерия, которую он обычно носил, дала трещину, и под ней проступило нечто, напоминающее подлинное горе.
– Может, присоединишься к нам ненадолго? – мягко спросил Уэллс. – Думаю, нужно что-то сказать об Ашере. Ты хорошо его знал, поэтому, может, скажешь…
– Я смотрю, у тебя все под контролем, – перебил его Грэхем, отводя взгляд от тела Ашера и встречаясь с глазами Уэллса. – Валяй дальше, Канцлерок.
К тому времени, как село солнце, Уэллс и Эрик бросили на свежую могилу по последней лопате земли, а Прийя увила надгробие цветами. Все остальные разошлись; кто-то не хотел смотреть, как закапывают тело, а кто-то просто поспешил застолбить себе место в одной из новых хижин.
В каждой из них могли с комфортом расположиться двадцать человек. Тридцать, если люди слишком устали или замерзли, чтобы жаловаться на то, что кто-то кладет ноги поверх их обгоревших одеял или тычет локтем в лицо.
Уэллс был разочарован, но не удивлен, когда обнаружил, что Лила уже заняла одну из хижин для Грэхема и его друзей, оставив ребят помладше дрожать на темной поляне, опасливо озираясь по сторонам. Несмотря на то что добровольцы несли караул, охраняя лагерь, никто из оставшихся под открытым небом не чувствовал себя в безопасности.
– Эй, – окликнул Уэллс Грэхема, когда тот проходил мимо, неся недоделанные копья, – ведь вы с Дмитрием будете сторожить во вторую смену, да? Почему бы вам тогда не поспать снаружи? Так мне проще будет вас найти, когда моя смена закончится.
Прежде чем Грэхем успел ответить, Лила, подскочив, повисла на его локте:
– Ты обещал побыть со мной сегодня ночью, помнишь? Я слишком перепугалась, чтобы спать в одиночестве, – с придыханием пропела она высоким голоском, так непохожим на ее обычную тявкающую речь.
– Извини, – пожав плечами, сказал Грэхем Уэллсу, и в его словах звучала самодовольная усмешка, – но я терпеть не могу нарушать слово. – Он бросил Уэллсу копье. Тот поймал его одной рукой. – Покараулю завтра ночью, если мы все к тому времени не сдохнем.
Лила нарочито содрогнулась.
– Грэхем, – попеняла она, – нельзя так говорить!
– Не бойся, я смогу тебя защитить, – сказал, обнимая ее, Грэхем. – Ну или прослежу за тем, чтобы последняя ночь на Земле стала лучшей ночью в твоей жизни.
Лила хихикнула, а Уэллс изо всех сил постарался не закатить глаза.
– Может, тогда вам обоим лечь снаружи, – сказал Эрик, возникая за его плечом. – Тогда все остальные смогут хоть немного подремать.
Грэхем презрительно усмехнулся.
– Только не веди себя так, будто я не видел, как нынче утречком Феликс выбирался из твоей постельки, Эрик. Что я ненавижу, так это лицемерие.
На лице Эрика возник намек на улыбку, что бывало нечасто.
– Да, но ты ведь нас не слышал.
– Идем, – сказала Лила и потянула Грэхема в сторону, – пока Тамсин не заняла нашу кровать.
– Мне