превзошел все мои ожидания: оказалось, что мессия, выдающий себя за автора Библии, просто не знает десятословия. Он начал мямлить что-то насчет «не убий» и «не укради». Но первую заповедь он так и не смог назвать. Пришлось ему ее напомнить: Слушай, Израиль. Я — Господь Бог Твой. Да не будет у тебя других богов пред лицом твоим. Эта заповедь сама по себе обличала многобожие Виссариона. Но то, что он не знал того, что знает наизусть обычный ученик обычной воскресной школы, что он не знает десяти Заповедей, обличило его претензии еще больше и еще скандальнее… Поняв это, он отказался предоставить мне видео- и аудиозаписи нашей беседы, а вскоре они были уничтожены…
В ПОИСКАХ «ТРЕТЬЕГО ЗАВЕТА»
В этой встрече с человеком, претендующим на то, чтобы стать автором «Третьего Завета», в наиболее яркой форме проявилось то, что заметно и в остальных религиозных «новаторах». Они берутся обновлять то, с чем сами знакомы весьма поверхностно. Иногда они просто не знают Библии и православия148. Иногда — намеренно искажают и то, и другое. Иногда же они не по своей воле пользуются антиправославными карикатурами, которые в их сознание вложил кто-то другой (инерция атеистического или сектантского воспитания, пресса, мода и т. п.).
В последнем случае разговор с таким «реформатором» может напомнить знаменитую беседу, еще в прошлом веке произошедшую между неким священником и неким атеистом. При случайном знакомстве невер с некоторым апломбом продекларировал свое «свободомыслие»: «А знаете, батюшка, вы, может, будете поражены, но я не верю в бога». — «Что ж, — спокойно ответил священник, — я тоже». И затем пояснил поверженному в недоумение собеседнику: «Видите ли, я тоже не верю в такого бога, в которого не верите вы. Я не верю в бородатого старика с дурным характером, которого вы себе представляете при слышании слова Бог. Бог, Которому я служу и Которого проповедует моя Церковь, — другой. Это Евангельский Бог Любви. Вы просто не ознакомились всерьез с учением нашей Церкви и потому, не зная истинный образ Бога, отвергаете ложную карикатуру на Него. И в этом вы правы».
Ошибка того атеиста была в том, что он вместо образа Бога Любви, вместо Христа составил в своем сознании образ полицейского надсмотрщика. Ошибка тех людей, которые намерены «дополнить» Евангелие, состоит в том, что они вместо образа Бога Любви тоже поставили некоего самодельного идола — на этот раз назвав его «Великим Учителем». Если Христос всего лишь учитель и проповедник первого века, то при всем уважении к Нему вполне естественно дополнить Его проповеди, исходя из опыта, накопленного человечеством за последующие двадцать столетий.
Знания могут расширяться. Но можно ли сказать, что за эти века мы научились любить сильнее, чем Христос? Если бы Христос рассказывал людям о Божией любви — можно было бы надеяться на появление других проповедников, которые могли бы о том же предмете говорить не менее талантливо, но при этом беря примеры для своих притч из современного быта.