чтобы было место доброй воле» (Там же. 5, 19, 11). «Мы никого не удерживаем против его воли, ибо Богу бесполезен тот, кто лишен веры» (Там же. 5, 19, 13). «Религию следует защищать, не убивая, а умирая, не жестокостью, а терпеливостью, не преступлением, но верностью. Ибо если ты хочешь защищать религию с помощью кровопролития, пыток, злодеяний, то в таком случае ты ее будешь не защищать, а осквернять и бесчестить. Ибо ничто столь не добровольно, как религия. Если душа отказывается от жертвоприношений, то религия уже убита, ее уже нет. Стало быть, правильно, что религию следует защищать терпением и даже смертью, ибо в ней хранится верность. Каким образом Бог сможет возлюбить Своего почитателя, если Сам не любим им, или каким образом сможет Он дать молящемуся то, что тот просит, если тот молит не от души и без почтения?» (Там же. 5, 19, 22–24).
Этот опыт гонений очень важен для истории и самопонимания христианства: придя к власти, христиане, к сожалению, быстро забыли свои собственные призывы к веротерпимости. Всего через 60 лет после соединения христианства с государственной властью Римской империи произошла первая казнь еретика…19 Увы, «языческие понятия об отношениях религии к государству оказались во много раз живучее самого язычества»20, а потому и в христианском мире оказались возможны слова, призывающие к убийствам: «Люди у нас простые, не умеют по обычным книгам говорити: таки вы о вере никаких речей с ними не плодити; токмо для того учинити собор, чтоб казнить их и вешати» (Архиеп. Геннадий Новгородский)21.
Но все же для столь консервативного института, как Церковь, было невозможно полностью забыть суждения древнейших святых Отцов, восстававших против любого насилия в области религии. И поэтому полемика о том, должно ли государство признавать свободу совести, вспыхивала вновь и вновь — и причем даже «диссиденты» могли использовать общеавторитетные христианские источники (сторонники свободы совести ссылались на Евангелие и древнейшие христианские авторитеты поры Церкви Гонимой; противники — на Ветхий Завет и на позднейшие примеры времен Церкви Господствующей).
Более того — каждый раз, когда христиане становились гонимыми в той или другой стране, они начинали повторять аргументы первых апологетов. Но, увы, едва лишь христиане чувствовали возможность власти, в их голосе столь же неизменно снова слышались стальные интонации… Чудовищнее всего этот перевертыш наблюдать в современной России: уцелевшие от меча пытаются перехватить меч, чтобы самим обрушить его на голову мыслящих иначе… И практически никем из церковных проповедников не предлагается увидеть в тех неслыханных гонениях, которые наша Церковь пережила в ХХ в., расплату за те гонения и призывы к гонениям, которыми были полны ее же история и ее издания в предшествующие столетия (ибо даже из уст Святых и даже в XIX в. раздавались призывы ввести смертную казнь для проповедников атеизма)…
Итак, требование свободы совести — это дар, который христианские мученики принесли в жизнь людей. Увы, это был тот дар,